После праздничного ужина, когда в офицерской кают-компании с женщинами-шефами выпили брудершафт, зам объявил:
– А теперь – кино!
Два дня он ползал с любительской видеокамерой, взятой в прокате, а звук накладывал в радиорубке c пластинки «Советские марши».
Кассету вложили в видик большого телевизора – «общего» – и расселись со вниманием.
Под бодрые такты «Новостей дня» пошла панорама «Авроры» у набережной. Это прервалось кукареканьем горна, и флаг вполз в небо, заняв экран.
Затем пошла сплошная производственная хроника, но смотрели ее увлеченнее любого боевика.
Буханье «Славянки» придавало чувств попыткам Колчака всунуть узкое лицо в ствол орудия правой бортовой батареи, из которого вырезана стальная перемычка и зачищены приливы сварки с нарезов.
Работяги в румпельном отделении привинчивают к основаниям спертые с завода электромоторы и подводят к ним кабель. Их усилия сопровождает «Раскинулось море широко».
На юте облачают водолаза и проверяют воздушную помпу. Мознаим линейкой замеряет расточенное гнездо бронзового винта и машет кулаком, попадая в ритм «Путь далек у нас с тобою».
Старшина Сидорович подает в раззявленный котел отрезок трубы, прижимает к груди, неслышно матерится, бросает и из нагрудного кармана достает раздавленные очки. «Плещут холодные волны». Эту сцену повторили на бис.
И под «Марш энтузиастов» четверо корячатся с домкратами, пытаясь напрессовать подшипник главного вала.
Фильм впечатлил.
Шефов проводили, и офицеры поставили посмотреть еще раз.
Снарядный погреб было решено, за слишком малой надобностью, не оборудовать, а на старинный манер складировать снаряды в ящиках в пустой каюте, сделав ее тем самым крюйт-камерой, и приставить к двери часового.
14 .
Вернувшись из портовых складов к обеду, то есть к полудню, Ольховский поставил ногу из машины на набережную – и так остался сидеть. Капля пота, прохладно щекоча, сползла по затылку.
Над крейсером был красный флаг.
Через секунду-другую пустота в животе потеплела, а пульсы в висках забились тихо и быстро: произошел вдох-выдох. Флаг был маленький, обгрызенный, хотя цвет имел однозначный. Трепался он на кормовом шлюпочном выстреле и должен был обозначать не политический вызов, а ничего более страшного, как «ведутся водолазные работы»…
– Вам что, нехорошо? – спросил водитель.
– Кажется, пронесло пока, – с нервным смешком ответил Ольховский.
Однако закон парных случаев являет себя не только в реальных событиях, но и в субъективном восприятии событий внешне не связанных. Сигнал тревоги может быть послан через любую мелочь. Предчувствие оправдалось прямо у трапа.
– Товарищ командир, – с партизанской преданностью доложил вахтенный, – тут ребята губернатора с корабля скинули!
Он переминался от небрежности