Испытанный Ольховским укол, вернее даже два укола, исказили его представление о реальности и ввергли в мистику. Необъяснимым феноменом было возникновение ударного механизма в баковом орудии и топлива в левой носовой цистерне. Объяснить это никто ему не сумел. Запахло высшими силами, паранормальными явлениями, материализацией воли и победой чуда над рассудком. Так сокрушается материалистическое мировоззрение. Похоже, кто-то там в астральных сферах брал на себя всю ответственность. Рука провидения дружески обнимала его за плечи и подпихивала по избранному пути. Он гипнотизировал и буравил зеркало, пока оно не уверило в потустороннем уверенном блеске глаз. Происходило осознание миссии и рождение вождя. (Рассудок конвульсивно сопротивлялся: хотелось выпить и одновременно хотелось сунуть голову под холодную воду, то есть протрезветь двумя противоположными способами сразу. Однако это помогло слабо: успокоило, но ничего не изменило.)
Если человек не может смириться с каким-то явлением внутри себя, он начинает бороться с аналогичным явлением снаружи: не сознание исправить, так хоть бытие, авось одно в другом отразится. И если поступки удаются, то (практика критерий истины) сознание постепенно уверяется, что с ним все в порядке. Оно очищается от сомнений, выбрасывая их наружу, вымещая вон и там разрешая в практическом порядке.
Испытывая потребность борьбы с любыми психическими ненормальностями, Ольховский вызвал доктора. Сесть не предложил. Старшему лейтенанту медицинской службы Оленеву был дан боевой приказ излечить от наркомании матроса Принсипа. Такую фамилию влачил по жизни наряду с прочими своими глупостями и несчастьями Груня.
– Месяц сроку тебе! Больше времени нет! А то… разъелся!..
Оленев подивился неподдельной страсти приказа и вышел в коридор строевым шагом, больно ударившись ногой о комингс.
Груня отнесся к очередной напасти равнодушно: хрен с ними, пусть, работа у них такая. Но Оленев, которому была обещана аттестация по результатам эксперимента, въехал в задачу плотно.
Он отдраил иллюминатор, заварил чай, закинул ноги на стол и перелистал учебник наркологии. Теория не порадовала, а практика представилась просто беспросветной. Он плюнул в иллюминатор, поковырял в носу, втянул перед зеркалом живот, постучал ребром ладони о спинку кресла и, исчерпав все средства, разразился негодующим:
– Да что я им, Бехтерев, что ли!
Опрокинул чай и, промакивая стремительную лужу на столе пухлой газетой объявлений, автоматически зафиксировал взгляд на ее названии. Газета называлась «Шанс», и купил ее доктор две недели