А Одиссей оставлял, часто и надолго, ему дороже посиделки у костров с долгими рассказами о небывалых похождениях, в которых вранья куда больше, чем правды, дороже мужское «пенное братство» пиратов, жестокое и грубое. Когда муж возвращался, от него долго пахло не только морем, но и этой самой грубостью. Сначала Пенелопе нравилось, казалось, что это и есть запах настоящего мужчины, но постепенно поняла: мужчине совсем необязательно быть грубым, чтобы быть мужчиной.
Однако она любила Рыжего грубияна, не замечала его некрасивости, почти уродства, его болтливости с завираниями, прощала даже долгие отсутствия, лишь бы возвращался…
Сына родила легко, крепкого, здоровенького. Лаэрт был очень доволен, что внука назвали его именем…
Одиссей стоял, растерянно глядя на красное сморщенное личико младенца, выглядывавшее из свертка, который ему сунула в руки Эвриклея. Сам сверток молодой царь держал на вытянутых руках, словно боясь даже приблизить к себе.
Сын? Это его сын?.. Плоть от плоти, кровь от крови, наследник, продолжатель… его сын?! Малыш открыл один глаз, поразивший Одиссея своей синью, посмотрел на отца, словно проверяя, в состоянии ли тот крепко держать его на весу, и закрыл снова.
Несколько месяцев Одиссей с восторгом изображал из себя заботливого отца и мужа, а потом… Он вернулся больше чем через год, потому что какой-то царь из Кеми задержал Лаэртида у себя, не отпуская.
Маленького Лаэрта Одиссей решил воспитывать сам, с первых лет приучая к морю. Там и погубил. Мальчик был еще маленьким, не стоило его брать с собой даже на недалекий Пилос в гости к мудрому царю Пилоса Нестору. Лаэрт-младший едва ли был способен понимать мудрость старого царя Нестора, но Одиссею очень хотелось показать разумного малыша «вечному» царю.
Нестор и впрямь казался вечным, говорили, что боги отмерили ему несколько человеческих веков, он был участником многих славных дел, в том числе Калидонской охоты, битвы с кентаврами, похода аргонавтов, дружил с Гераклом, но временами уже испытывал провалы в памяти.
Но не Нестор оказался повинен в смерти маленького сына Одиссея и Пенелопы, а болезнь. Откуда привезли моряки заразу, погубившую очень многих на острове, не знал никто, но Одиссей вернулся из Пилоса почерневший от горя, потеряв сына и большую часть своей команды.
Пенелопа надолго замкнулась в себе. Болтовня и желание Одиссея похвастать обернулись гибелью их первенца. А сам Одиссей, поняв, что жена снова беременна, отправился с Агамемноном… в Трою на свадьбу Гектора и Андромахи!
– Одиссей, что тебе делать так далеко в Троаде? К чему идти на поводу у Нестора?
– Молчи, женщина! Троада – это торговля, у царя Приама есть то, чего нет на Итаке, – лес и металл. К тому же Илион держит проливы и выход к Понту Евксинскому. Агамемнон прав – с Троей нужно либо очень дружить, либо уничтожить ее.
Пенелопа слишком хорошо помнила микенского царя Агамемнона, мужа старшей из дочерей Тиндарея Клитемнестры. Она терпеть не могла ни некрасивую, чопорную Клитемнестру,