«Подъём! – несколько громче, чем следовало, объявил красносапожный: голос дрогнул, точно сфальшивил на пару непрошеных нот, но выровнялся со следующей фразы: – Есть хочешь – вставай и топай за мной!»
«Переигрываете, барон!»– с лёгким смущением подумал красносапожный, и тут же противореча сам себе, несильно ткнул ногой уже не спящего мужика на полу. Тот в ответ что-то недовольно пробурчал и, наконец, открыл глаза. В любой другой день, в любом другом случае он бы без труда разглядел затаившийся подвох. Если бы голова его не гудела от ужасного похмелья, если бы коварный свет не слепил глаза, если бы досада от того глупого провала не мешала думать ясно, всё бы вышло совсем по-другому, да и наша история оказалась бы заметно короче. Но слишком уж много этих «если»навалилось друг на друга, и всё вышло в точности так, как вышло. За спиной несдержанного гостя полушепотом препиралась статная парочка его не более терпеливых спутников. Красносапожный повернулся к ним и неодобрительно хмыкнул. Спорящие ненадолго притихли. Мужчина, приподнявшись на стоге сена, наблюдал за происходящим молча.
«Не стоит, Ремир», – едва слышно произнесла девушка, указав жестом сначала на ножны, затем на потенциального проводника, да так, что никто и не заметил её вольной улыбки, никто за исключением самого Ремира.
– Так, мой нерадивый эм… Мне лень придумать для тебя колкую остроту – придумаешь сам. Поднимай свой пьяный зад и выметайся из этого сарая! – красносапожный яростно блеснул глазами и лукаво улыбнулся, —Или я расскажу гривеньщиками, где тебя найти. Впрочем, дело не моё! – отсчитав про себя до пятнадцати, красносапожный развернулся и махнул рукой.
– Постойить-те, – речевой аппарат работал плохо.
– Что ты там мямлишь?! – резко бросил красносапожный, невзирая на противный тон, он был явно доволен.
– Кажется, мне… мне по душе ваше предложение, Ремир, – речь человека выровнялась, и красносапожному даже показалось, будто перед ним какой—то дворянин, а непростой пьяница—проводник, придремавший без работы. Мысленно проклиная предательски слинявшую координацию, человек подобрал с пола увесистый кошель, поднялся на ноги всем своим видом, выказывая готовность следовать судьбе, – Согласен.
– Барон Ремир вообще—то, но можешь звать меня милордом, – насмешливо бросил красносапожный.
Интерлюдия первая
Прятки
Рассвет аккуратно краснел, прикрываясь веером пухлых туч, стучался в окна придорожного трактира. Скособоченное здание медленно разваливалось в пыли, отмечая начало Горного тракта. Сухонький старикашка, приставленный там заглавного, недоверчиво щелкал тыквенные семечки. В тесной комнатке на втором этаже зажегся круглый светильник.
– Ремир? Ремир! Ты серьёзно? —девушка с бирюзовыми волосами звонко хохотала. Она сидела на краешке жесткого матраса с расческой в руке. Свободная зеленоватая рубаха смотрелась