стрелкового огня и сохранял в своей победоносной армии не более 1650 егерей, когда во Франции, под влиянием войны за независимость Северо-Американских штатов, между представителями сухопутной армии велась горячая полемика о судьбе линейной тактики, в России уже на практике разрешен был вопрос о преимуществах меткого стрелкового огня, поддерживаемого сомкнутыми частями, и гениальный военный педагог Суворов в войне с польскими конфедератами и турками уже на деле осуществил те основные принципы, которые только при Наполеоне легли в основе французского боевого порядка. Штыковому удару Гренадеров или мушкетеров в действиях Суворова предшествовало обстреливание неприятеля егерями или стрелками; за неимением егерей, Суворов обращал часть мушкетеров каждой роты (по четыре человека в капральстве) в стрелки, которых приказывал обучать по егерски, т. е. в рассыпную; на ученьях Суворов обращал неослабное внимание на «цельную стрельбу»; в бою размещал стрелков сначала впереди за закрытиями, а при наступлении – в промежутках между колоннами или батальонными кареями. В своей программе воспитания солдат Суздальского полка он придавал первенствующее значение быстрому наступлению и удару в штыки, а вместе с тем отводил надлежащее место меткой «егерской» стрельбе, т. е. стрелковому огню. «Гренадеры и мушкетеры рвут на штыках, а стреляют егеря, они ал армируют и тревожат». В своей инструкции 1778 года он говорит уже категорически, что «пехотные огни открывают победу!» Впрочем, реакция против боя пехоты линией развернутых батальонов с учащенною пальбой шла одновременно от многих начальников русских войск, преимущественно полковых командиров, изведавших в Семилетней войне плачевные результаты скорой пальбы шеренгами, плутонгами и целыми батальонами (Гросс-Егерсдорф). Свойства русского солдата, при его изумительной стойкости под неприятельским огнем (Цорндорф и Кунерсдорф), подсказывали нашим боевым генералам новые принципы тактики; боевая практика требовала изменений в линейном боевом порядке, в зависимости от обстановки и свойств противника. Истолкователем новых идей был глубокий знаток военного искусства и сердца русского солдата – Суворов.
Известный немецкий военный писатель Рюстов, в своих рассуждениях о причинах, выдвинувших на первый план стрелковый бой, после чего развернулась, в войнах Франции с коалицией, «новая тактическая система» – соединение стрелкового боя с колоннами, действовавшими ударом – штыком, исходит от начал социального быта европейских народов, вовсе не замечает, что в русской армии «новая тактическая система» была осуществлена вопреки тем началам, которые, по его мнению, выдвигали на первый план стрелковый бой, как подготовительный для решения дела в бою[4]. Крепостное право в России нимало не препятствовало развитию в корпусе русских егерей меткости, находчивости, умения применяться к местности и обстоятельствам боя. Неточное положение почтенного историка пехоты, по нашему мнению, повело его к ошибочному заключению о новой тактике русской пехоты, которая
