История русской идеи. Владимир Калистратов

роль в политике и дипломатии того времени сыграл русский митрополит Алексий (Алексей). Его отец служил в боярах у черниговских князей, затем поступил на службу ко двору московского князя Данилы (сына Александра Невского, родоначальника династии московских Даниловичей). По преданию, Алферий (мирское имя Алексея) был крестником Ивана Даниловича (Калиты) и жил при его дворе до 20 лет, затем принял постриг, обосновавшись в Богоявленском монастыре. Митрополит Феогност удостоил его своим расположением и назначил наместником во Владимире. В 1353 году умерли и митрополит Феогност, и князь Симеон Гордый. Алексей, которого прочили в преемники Феогноста, выехал в Орду, а оттуда в Византию, заручившись проезжей грамотой от Тайдулы (жены хана Узбека), которая защищала его от посягательств, «коли к Царьграду пойдёт». Кстати, в августе 1357 года по приглашению Тайдулы святитель Алексей снова ездил в Орду, где исцелил ханшу от глазной болезни. Сохранился ярлык, данный Тайдулой, согласно которому Русская церковь, «молящаяся за ханов», освобождается от всех даней, поборов и насилий со стороны светских властей. Греческий патриарх Филофей, согласившись поставить на Киевскую митрополию русского человека (Алексея), постарался упрочить зависимость всея Руси от византийской церкви. Его «настольная грамота» предписывала Алексею приезжать в Константинополь каждые два года или присылать за инструкциями своих иерархов.

      В начале 1359 года (во время смоленско-московско-литовских военных действий) Алексей направился «на кафедру» в Киев, но был захвачен Ольгердом, ограблен и заточён. Два года просидел в плену, затем бежал и вернулся в Москву. Благодаря его дипломатии Москва избежала опасной войны «на три фронта»: с Ордой, Литвой и Тверью. Огромные суммы, выплаченные Орде (Мамаю) в 1371 году, позволили вернуть ярлык на великое княжение Дмитрию, когда на него зарился Михаил Тверской. Алексей стремился не допускать перевеса литовских сил в Твери и Нижнем Новгороде, выступая в качестве верховного арбитра во внутридинастических распрях. При верности интересам Москвы его политика в этих вопросах была взвешенной и не носила характера грубой и неприкрытой поддержки своих против чужих. Но в решающие моменты он умел быть жёстким. Когда смоленский князь Святослав и ряд других нарушили крестное целование, данное Дмитрию о союзе против Ольгерда, и перешли на сторону Литвы, Алексей отлучил их от Церкви; отлучён был и князь Михаил Тверской. Эти действия получили поддержку константинопольского патриарха Филофея. Однако триумф Алексея продолжался недолго. Лицемерное обвинение святителя в том, что он не занимается делами западной части митрополии, выдвинутое князем Ольгердом (из-за которого Алексей просидел два года в плену!), на основании чего выдвигалось требование создать отдельную митрополию (мечта Ольгерда!), имело реакцию. Патриарх Филофей призвал Алексея в Константинополь по поводу разбирательства, касающегося вопроса о западнорусской пастве, «оставленной без пастырского