Немного успокоившись, Ростислав Валерьевич перевернул книгу и принялся вчитываться в аннотацию, но, кроме бесконечного самолюбования, в этом маленьком тексте он ничего не обнаружил. Отложив книгу в сторону, профессор покачал головой и взял в руки конверт. Оторвав треугольный клапан, он вытащил оттуда письмо своего коллеги.
«Дорогой Ростислав Валерьевич, с прискорбием тебе сообщаю, что в нашу историческую науку вновь бессовестным образом вторгаются псевдоучёные. С тех пор, как ты уехал в Австрию, случилось страшное событие, которое не может не касаться тебя и меня, да и вообще всех современных учёных российской академической науки. Некий Максимилиан Диареев написал книгу, в которой оскорбил всех видных учёных-историков современной науки, включая тебя и меня. Сам по себе его, с позволения сказать, труд является сборником исторических фейков и басен. Надеюсь ты немедленно прочтёшь книгу по приезду и не станешь делать поспешных решений, а обсудишь со мной как нам поступить. С уважением Виктор Семёнович.»
Профессор отложил письмо в сторону и вновь взглянул на книгу. Теперь, после послания Виктора Семёновича, он смотрел на неё с нескрываемой брезгливостью. И хотя любой уважающий себя учёный прежде всего должен лично ознакомиться с материалом, а только потом делать выводы, авторитетное мнение коллеги заставило на мгновение забыть об этом основополагающем принципе научной дискуссии. Ростислав Валерьевич взял книгу и перевернул ее, положив на стол лицевой стороной обложки. Лицо Диареева раздражало профессора, и такая дешевая самореклама еще больше подхлестывала ненависть историка.
Когда Ростислав Валерьевич перестал видеть наглого выскочку, он несколько успокоился. Его аппетит пропал и голод, который его так мучил, улетучился словно его и не было. Он смотрел в свою тарелку и не знал, как ему осилить всю порцию. Он понимал, что Ксения вложила всю душу и как выйти из этой ситуации так, чтобы ненароком не обидеть свою возлюбленную, он не имел представления.
Пересилив себя, профессор взял столовые приборы и принялся поглощать пищу. Ел он медленно, всем своим видом показывая, что каждый глоток дается ему с неохотой. Ксения видела все это и потому в душе корила себя за то, что не сказала о книге Ростиславу Валерьевичу утром или хотя бы после ужина.
– Не мучай себя, – обреченно сказала Ксения и посмотрела профессору в глаза.
– Милая, прости меня, – ответил наставник, – нет аппетита.
Профессор схватил салфетку и стал