1963 г.
Ксения Андреевна не то чтобы не любила сноху, а относилась к ней с этаким снисхождением. При этом она отлично осознавала, что с другой вообще вряд ли бы вообще смогла жить под одной крышей. И это прежде всего обуславливалось тем, что в характере снохи вообще не было ничего «господского». Она являлась обыкновенной крестьянкой, сумевшей выучиться, как и сын Ксении Андреевны бухгалтерскому делу. Если бы она была иной… то никогда в одном доме не ужились бы две «госпожи». А Ксения Андреевна отчетливо ощущала в себе эту склонность еще с 1911 года, когда ее перевели из поломоек в горничные. Именно тогда в «черной крестьянке» начали проявляться задатки «столбовой дворянки».
Ксения Андреевна вновь ненадолго пришла в себя и увидела стоящих возле ее кровати сына и сноху. О чем они негромко переговаривались, она не услышала. В её сознании вдруг родились мысли совершенно не соответствующие ее нынешнему состоянию и положению: «Господи, какая же она нескладная и совершенно не умеет одеваться, что ни пошьет, все на ней висит мешком. И куда Володя смотрел, когда выбирал такую. Ведь тогда, после войны, свободных девок вокруг море было – любую бери. Да за ним бы любая не бегом, в припрыжку побежала». И вновь в ее сознании не возникло напрашивавшегося протеста: «Зато она сына твоего по настоящему любит и к тебе со смиренным уважением относится, твое высокомерие сколько лет терпит и сейчас тебя больную недвижимую обихаживает, из под тебя выносит… Стала бы гордая да красивая типа тебя в молодости, за свекровью ходить от которой за шестнадцать лет доброго слова не слышала?»
Нет не такие мысли пришли в голову умирающей. Она смотрела на мешковатый халат и «раздавленные» дойкой и огородной работой ладони снохи и… Ксения Андреевна вдруг отчетливо «извлекла» из своей памяти маленькие припухлые ладошки барышни Ирины, которыми она энергично жестикулировала при обучении ее «горничному» мастерству.
1911 г.
– Следи за осанкой… держи спину! Да не так, колода неповоротливая, – Ирина Николаевна раздраженно ударила своей холеной ладошкой Ксению по спине, заставив ту буквально выгнуться назад.
– Учти, ты должна не просто так стоять, а еще идти, неся перед собой поднос. И все это делать надо с самым непринужденным видом и легкой улыбкой на лице. А у тебя сейчас такая походка, что стук башмаков, наверное, в твоей Подшиваловке слышно! Не научишься ступать легко, неслышно, спину держать, я тебя уже не в поломойки, а в хлев отправлю коров доить и за свиньями убирать.
Ксения в сшитом по фигуре платье, белоснежном накрахмаленном переднике, в чепце, с убранной в толстую косу свернутую кренделем волосами… Она стояла в гостинной барского дома перед большим зеркалом, а барышня муштровала свою новую горничную перед первым «выходом в свет».
Тот день Ксения потом помнила долго. Она старалась, но была неловка, неестественно напряжена, и не раз ловила на себе злые взгляды