Манькины мнения попадали именно в такой вакуум, вызывая праведный гнев у кого-то одного, но так яро защищающего всех остальных, что услышать ее уже никто не успевал.
Но праздник жизни продолжался: кто-то повторял ее мысли – и становился всеобщим любимцем. И когда она, насмерть замученная железом, не могла уснуть, рассматривая звезды, и думала, думала, думала, отрываясь сознанием от покрытого язвами тела, от невыносимой боли и уязвленного самолюбия, которое напоминало ей, что ей приходится бегать за какой-то Благодетельницей по всему государству, и что она не прошла еще шестой части государства, не износила первый комплект железа, Дьявол протягивал ей кулек с семечками:
– На, поплюй, легче станет. Ты эту лестницу видишь, потому что не дано, а кому дано, не задумывается. Ему некогда, он ступени считает, – ждал, когда она опорожнит кулек, и приказывал: – А теперь ложись спать! – благословляя: – И пусть тебе приснится что-нибудь из жизни бедного народа!
А другие сны Маньке и не снились.
Никакие не снились. Без воды стало совсем худо. Новые зубы оказались чуть тверже прежних, но и они без живой воды искрошились за пару недель, ноги снова превратились в кровавое месиво, а от посоха руки каменели так, что к вечеру не могла поднять кружку с чаем. Ей уже казалось, что и живая вода ей приснилась.
– Почему у меня в голове нет твоих умных мыслей? – в который раз спрашивала она Дьявола с тоской, думая о смерти, как о чем-то неизбежном. Иногда ей казалось, что даже ее сердце превратилось в камень, объятое холодным мраком.
– Знала бы ты, как Дьявол исторгает мысли в ум нечисти, закололась бы от ужаса. Радуйся правильным рассуждениям, которые он терпеливо втолковывает день за днем, – в который раз отвечал Дьявол, говоря о себе в третьем лице. – Правда – это внутренне чувство справедливости. У тебя она своя, ты о теплом местечке под солнцем мечтаешь, у Помазанницы своя, чтобы Маньки место знали, а для меня правда – чтобы положенные награды находили героев. Нет у тебя заслуг, не за что тебя награждать. Смирись!
И Манька снова думала, почему Дьявол так говорит? Что плохого в том, чтобы жить хорошо? И как Благодетельнице удалось всем доказать, что она идеальная во всех отношениях?
И после этого он будет утверждать, что посылает в ум Помазанников какие-то ужасы?!
И однажды она так уверовала в несправедливую раздачу благой мыслительной материи, что решилась дать себе дьявольской головой. Чтобы не думали гонители, что не умеет стать, как они, а Дьявол бы убедился, что она не худший экземпляр представителя рода человеческого.