Но окончательно Манька утвердилась в мысли, что Дьявол не умеет быть ни добрым, ни злым, но исключительно порядочным какой-то своей, особенной порядочностью, и за здорово живешь проедает плеши своим благословением не только людям, но и нечисти, на следующий день. По глупости своей, или по случайному стечению обстоятельств, попала она в вертеп разбойников, и Дьявол, на ее глазах, разочаровался в нечисти, о которой она думала, что, получив неопровержимые доказательства материального пришествия их Бога и его бесконечной любви, разбойники поладят с нею и полюбят Дьявола.
А ведь хотела порадовать людей, открывая глаза на истинного Покровителя…
На следующее утро Манька шла по улице, наслаждаясь мороженым, и рассуждала сама с собою. Пора – думала она – начать жить по-человечески. Золотой песок и слитки, намытые в реке, она обменяла на деньги у местного ростовщика, и сразу же накупила одежды, мыла, полотенец, вкусной еды. А когда проходила мимо трактира с вывеской о свободных комнатах, вспомнила, что когда-то и у нее были простыни и теплое одеяло. Наверное, в трактире и душевая с горячей водой была, а ей так хотелось помыться.
Она потом удивлялась, почему тогда этот старый и неухоженный трактир показался ей, будто дом родной, как будто лучше на свете не сыщешь. Где-то в глубине души она понимала, что не нужно ей это сейчас, но ноги сами ее несли, будто черт глаза застил.
Внутри трактир Маньке не понравился: грязный, бедный, вроде трактир, а еду не подают, кашу с маслом хвалят, а не хлебают. На скудный стол посетители трактира выкладывали свое и ели сообща, объяснив ей, что так выходит дешевле. Объяснили, это «общий стол». А после спросили, не принесла ли она чего с собой, а трактирщик ей за это скидку на комнату сделает.
Она всю свою еду и выложила, только бутыль с живой водой обратно в котомку сунула, промочив перед этим горло. Но несколько нагловатых парней выхватили бутыль из рук, пустили по кругу. Когда очередь дошла до нее, она отлила немного воды в котелок, чтобы развести ее после.
«Пусть пьют, – подумала она, – им тоже надо быть здоровыми!»
И опять себе удивилась. Вроде подозрительная компания, а так приятно с ними сидеть, будто сто лет их знает. И язык сам собой развязался, и еду руки сами выкладывают, и душа за каждого болит. Сознанием видит, понимает, а в сердце тепло и радостно. «Может, изменилась я, вот и людей начала по-другому видеть? – ловила она себя на мысли. – Ведь сколько времени я бродила по лесу одна…»
Один из мужчин, самый крайний за столом, которому вода на втором круге не досталась, увидев, что она воду не выпила, стал ее упрекать и показывать на нее пальцем, чтобы остальные уразумели, какая тварь подсела за стол: крысятничает, людей не уважает.
– Без нее мне к Ее Величеству не дойти, – объяснила она. – Это живая вода.
– Что может быть ценнее нашей дружбы? Разве жизнь у тебя просим? У нас тут все общее! – обрушились