Без дна. Зависимости и как их победить. Джудит Гризел

вся эта свобода меня привела? Хорошо помню, я как-то днем валялась у себя в общажной комнатке: обкуренная и совершенно опустошенная. Под окном и по коридору ходили, болтая, студенты; мне нужно было срочно готовиться к сдаче, а может, уже и к пересдаче, а может быть, еще были планы встретиться с друзьями и пойти перекусить. Но я лежала, раздавленная полнейшей пустотой и тщетностью всего. Понятия не имею, что тогда спровоцировало такой острый кризис, но и сейчас, вспоминая, как употребляла наркотики – особенно поначалу, – я искренне считаю их лекарством не в меньшей мере, чем и причиной дальнейших проблем. Но вот почему-то именно тогда передо мной пронеслась вся моя жизнь, и я увидела ее, безотносительно к мелькавшим перед глазами неудачам и достижениям, как бесцельную трассу, где ты пытаешься зачем-то сохранить себя и гонишь куда-то и за чем-то: из ниоткуда в никуда, слепо и бездумно как-то что-то делая. Более того, мне казалось, что моя жизнь – точно такая же, как и у других, а все мы, как стая рыб: снуем туда-сюда, не помня, кто мы и где, безразлично, будто каждый в своем омуте. Помню, какую серую и бесформенную пустоту я ощущала в животе от таких мыслей. Каждый человек совершенно одинок, и все наши старания направлены в основном на поддержание заблуждений, помогающих нам не сойти с ума, пока мы живем.

      Я рассудила, что единственным рациональным выходом было бы самоубийство, но с эстетической точки зрения эта затея показалась мне жалкой. Несмотря на то что все, так мне казалось, тщетно, я все же была достаточно тщеславна, и банально выброситься из окна – ход не в моем стиле.

      В тот день наступил переломный момент моей зависимости. С азартом пробуя любую дурь почти с самого начала, теперь я отдалась своей зависимости абсолютно: я вела себя безрассудно, быстро утопая в собственном же ощущении мира, пронизанного безжалостным сумасшествием.

      Иными словами, оказавшись перед обволакивающей бездной, я ринулась в нее с головой. Холодным ранним утром, одинокая, пьяная и обдолбанная – я плелась из очередного сент-луисского бара. Потом несколько недель я жила в каком-то местном сквоте, где неизвестно как и зачем оказалась – разве что из-за неразбодяженного кокса (то было незадолго до появления крэка), – а где-то за стенкой, в спальне без единого окна «местные» женщины, обложенные «местными» детьми, залипали на телевизор. Совершенно к тому неподготовленная, я перебывала в куче самых разных притонов: мне представлялось, что забрасывать себя бог-знает-куда и черт-разбери-с-кем – это способ чуть менее скучно скоротать время жизни на пути в могилу.

      В колледже мне настоятельно рекомендовали взять академ; тогда же родители осознали, что на мое поведение глаза больше закрывать не выйдет. Хорошо помню тот день: я стояла на мощеной дорожке у нашего гаража, а меня распекали, объявив наконец, что больше не намерены меня содержать. Хотела бы я сказать, что сожалела тогда о чем-то, особенно пока мой младший брат, спортивный парень-футболист, о чем-то кричал на улице,