– Можете положиться на меня, гражданин.
Но Шовелен, минуя протянутую руку старухи, презрительно швырнул банкноты на стол. Екатерине Тео не было никакого дела до презрения гостя, она совершенно спокойно собрала со стола рассыпавшиеся банкноты и спрятала их в складках своих просторных одежд. А когда Шовелен собрался уйти, она схватила его костлявой рукой за локоть.
– А я могу положиться на вас, гражданин? – едва ли не свирепо зашипела колдунья. – Когда Сапожок Принцессы будет пойман…
– Вы получите десять тысяч ливров, если Тереза Кабаррюс поможет мне. Я никогда не отступаюсь от своих слов, – резко прервал он.
– А я не отступаюсь от своего, – сухо резюмировала она. – Мы ведь теперь зависим друг от друга, гражданин Шовелен. Вы хотите поймать английского шпиона, я хочу получить десять тысяч ливров. Так что мы можем вполне доверять друг другу. Я не оставлю великого избранника до тех пор, пока он не вынудит Кабаррюс принять вашу сторону. После этого можете располагать ею, как вам заблагорассудится. Эту английскую шайку обезвредить просто необходимо. Мы не можем позволить, чтобы избраннику самого Господа Бога угрожала какая-то мерзкая гадина. Так вы говорите – десять тысяч ливров? – неожиданно спросила она, и, казалось, вновь, как в присутствии диктатора, ее душой овладело мистическое возбуждение.
Но Шовелен был явно не расположен выслушивать болтовню этой старухи, и, пока она, воздев к потолку руки, приводила себя в состояние экстаза, повернулся и тихо выскользнул из ее колдовской обители.
Глава III. Друзья по несчастью
Двумя часами позднее в приемной Екатерины Тео, в этом святилище всевозможных мистерий, собралась небольшая компания из шести человек. Комната была длинной, узкой и совершенно голой; вдоль стен тянулись деревянные скамейки, окно же было наглухо занавешено. С потолка свисал уродливый канделябр с парой горящих сальных свечей.
Люди, расположившиеся на скамейках в различных позах, хранили гробовое молчание. Некоторые из них даже спали. Остальные сидели с апатичными лицами, время от времени поглядывая тусклыми невыразительными глазами на висевшую в дальней части комнаты портьеру, будто прислушиваясь к чему-то. Но, кроме легкого храпа и вздохов, раздававшихся время от времени, ничего более слышно не было.
Где-то вдалеке пробил шесть раз церковный колокол.
Через несколько минут после этого портьера раздвинулась, и в комнате появилась девушка. Ее худые плечи были плотно закутаны ветхой шалью, а из-под грубой шерстяной юбки выглядывали маленькие ножки в поношенных туфлях и заштопанных чулках. Ее пышные мягкие волосы скрывались под белым чепчиком из муслина. Девушка быстро прошла через комнату не глядя по сторонам; большие серые глаза были наполнены слезами.
Лишь один из присутствующих, уродливый и неуклюжий гигант, ноги которого, казалось, доставали до середины комнаты, лениво оглянулся ей вслед.
Еще через несколько минут за портьерой