Виталик вновь поймал себя на мысли, что мало понимает из того, о чем говорит директор. Кроме слов, что надо готовиться выживать. Он и сам это чувствовал, и даже начал запасать впрок сахар, крупу, стиральный порошок, мыло, свечи, спички… Но вот деньги? Снова подумал о них, проклятых, Виталик и неожиданно решился:
– Я на дом – помните, дядя Сереж, про кирпич спрашивал? – восемь тысяч накопил… Куда их теперь? Не пропадут?
Дьяконов отвернул лампу в сторону, строго посмотрел на Виталика.
– Что же ты раньше молчал? Восемь тысяч хорошие деньги… могут и пропасть, государство на волоске держится… Слушай, есть одна мысль! – мягко шлепнул ладонью по столу Дьяконов. – Ты на коттеджах работаешь, согласись – жилье может получиться на уровне, девяносто квадратов общая площадь, это уже не двухквартирные домики… но совхоз их, видимо, уже не осилит. Покупай такой… недостроенный, тысяч семь-восемь он как раз и будет стоить, потом как-нибудь доведешь до ума, отделаешь, парень ты рукастый.
Виталик долго смотрел в пол, прикидывал. Коробку поставили с крышей – это хорошо, но электричество, воду не подвели… начнешь доделывать, еще тысячи три не меньше вбухать надо, где их взять? А потом, типовые они, эти коттеджи, панельные, все равно какие-то унылые! Нет, думал Виталик, не то это все, не то… И, может, еще все наладится? Может, преувеличивает все Дьяконов? Как бы все-таки хотелось иметь свой, каменный… с душой, для себя, построенный дом! И отказался. Как он потом жалел об этом!
Где-то через месяц, морозным декабрьским вечером, когда, управившись со скотиной, Виталик присел перед телевизором