– У вас странная, очень странная парадная. Давит, – она поднесла руку к затылку. – Кажется, мне стало плохо, а потом дверь открылась и вышел… Антон… Пожалуйста, прости, но я… ты исчез… я просто испугалась…
Чибис ждал, что отец ответит, но Орест Георгиевич молчал.
– Что до меня, – Павел Александрович откликнулся вежливо, – тут я с вами согласен: эта лестница действительно…
Отец пожал плечами и двинулся к окну. Взялся за подоконник, постоял и зашагал обратно.
– …Я тоже что-то такое замечаю, – Павел смотрел на отца, провожая его взглядом. – Отчасти мне это даже нравится. Существует же лестница Якова, почему не быть лестнице Ореста? Тебе не надоело туда-сюда слоняться? – и, не дождавшись ответа, обратился к женщине: – А здесь, в квартире, вы ничего такого не ощущаете?
– Ощущаю, – Орест Георгиевич включился неожиданно. – Раньше была нормальная квартира: два выхода – парадный и черный, – он говорил отрывисто и воодушевленно. – Потом половину отрезали: столовую, спальню, вторую ванную комнату…
– Вот что бывает, когда вовремя не запасешься окончательной бумагой, самой последней бумагой! – Павел Александрович смотрел на женщину внимательно, словно ждал, что она ответит.
– Да уж куда мне! Я – не профессор Преображенский. В моих услугах наши старцы не нуждаются… Слава богу, хоть это оставили, – отец оглядел стены.
«При чем здесь – Преображенский? Какой Преображенский?..» – Чибис гадал, удивляясь.
– Ладно тебе! Не прибедняйся… Ты тоже большой ученый. – Павел подошел к женщине. – Может, все-таки познакомишь нас с твоей гостьей?
– Мой друг – Павел Александрович, – Орест Георгиевич произнес тихо.
– Меня… – на мгновение женщина будто бы смешалась, потом моргнула стрельчатыми глазами. – Светлана, – и протянула руку.
Павел Александрович поклонился галантно.
– А мы, – Инна смотрела холодно, – живем в новом районе. В Гавани. Из северных – самый лучший. Мы вообще по лестницам не ходим. У нас два лифта: один грузовой, другой…
– С чем я вас и поздравляю, – Павел Александрович задержал руку женщины в своей. – Лифт – штука хорошая. Как говорится, в ногах правды нет.
– Может, чайник поставить? – Чибис думал о том, что с отцом происходит что-то странное.
– Очень своевременная мысль… Кстати, что касается правды, – Павел сел в кресло и закинул ногу на ногу. – Пока Антоша ставит чайник, могу рассказать вам одну прелюбопытнейшую историю из своего египетского прошлого. Жил да был человек. В наших благословенных краях зваться бы ему Иванушкой-дурачком, а в ихних был он фараон-еретик, и звали его Эхнатон… Кстати, – он обернулся к Оресту, – это не миф, а суровая правда. Это я так, на всякий случай.
– Ладно, ладно, – Орест усмехнулся и кивнул головой.
– Да, да, я знаю. Нам об этом рассказывали… – женщина подхватила радостно.
– Рассказывали? И где же? – Павел Александрович спросил, демонстрируя