Вынести помойное ведро, залить в бачок чистой воды, затопить печь, и поставить на конфорку закопченный чайник, было делом пятнадцати минут. Дети молча наблюдали за приготовлениями. Знали – мама торопиться уйти, чтобы принести им, что-нибудь поесть.
Перед уходом мама снова огляделась, будто запоминая и детей, и, своими руками кое-как восстановленную после бомбежки, стену, и окно, наполовину забитое досками, и лампочку под потолком – предмет гордости и свидетельство принадлежности к миру уважаемых людей.
– Ну, вот и все, Валюша, – мама вынула из-под кровати потрепанную хозяйственную сумку, достала оттуда сверток, передала дочери. – Здесь сахарин в двух пакетиках. Последний. Когда вода подогреется, разбавишь в двух бутылках для Светланки. В кастрюльке немного щей осталось. Не экономьте. Щавеля теперь много будет. А этот пучок щавеля при желании можете пожевать. Я еще принесу. – Мама подумала и, вынув из сумки, отдала дочери кусочек хлеба. – Это на крайний случай. Будь умницей, а я постараюсь быстро вернуться.
Валя слушала серьезно, стараясь не пропустить ни одного слова. Мама подбросила в печь последние, принесенные с улицы, кусочки угля, хотела еще что-то сказать, но передумала. Быстро поцеловала, весело играющего с соской, сына, чуть приласкалась к дочкам, и быстро вышла на улицу.
Повезло маме сразу. Она даже не успела решить, куда ей на этот раз идти, как возле парка неожиданно услышала.
– Хорошая! Не торопись. Никак работу ищешь? – Мама обернулась на голос. Прямо на траве, под забором, сидела молодая, лет двадцати пяти, цыганка с девочкой не старше 12 лет. Она видимо только что закончила есть, так как аккуратно собирала в бумажку остатки пищи. Рядом лежало несколько объемистых мешков. Мама остановилась.
Цыганка оценивающе смотрела на стоящую перед ней женщину, решая – можно ли будет использовать ее в предстоящем деле. Молодая. Похоже, что не старше тридцати лет. Одета бедно, но аккуратно. Лицо исхудавшее, но все же красивое. А главное – глаза. В них уловила цыганка то, что давно хотела увидеть, пропустив мимо себя уже многих людей, икавших возможность подзаработать.
Всего мгновение смотрела цыганка на женщину, и довольная отвела свой пристальный взгляд, чтобы не смущать ее. Глаза женщины смотрели спокойно, внимательно и с тайной надеждой на что-то хорошее. Такая не обманет, да и жаловаться никуда не побежит. Цыганка улыбнулась своим мыслям, произнесла будто утверждая.
– Детей много.
– Трое, – Мама пыталась улыбнуться, однако улыбка получилась жалкая, и она, почувствовав это, погасила ее.
– Есть нечего, конечно. – Мама промолчала, потом неожиданно выпрямилась, готовая сказать что-то резкое, сердитое, но цыганка опередила ее. – Вижу. Нашей, гордой породы девка. Мешков у меня много. Поможешь донести?
– Далеко ли идти? – Мама пыталась выиграть время, не зная, на что решиться. Собирая содержимое в свои