Трансплантация сердца. Эти слова резали как острый нож.
То, что они намеревались с ним проделать, казалось ему отвратительным, непристойным. И делать это будет не кто иной, как Мадлен.
И этого невозможно избежать.
Сбросив одеяло, Энджел выдернул из рук иглы капельниц. Спустив ноги на пол, он сумел встать. К черту всех, нужно выбираться из этой паршивой клиники. Они собрались вырезать его сердце и вшить чужое, неизвестно чье. Он не может – не желает жить с чужим сердцем. Пусть он умрет, как и жил, со своим собственным сердцем. Не надо ему ничего чужого.
Энджел сделал один шаг и с коротким криком боли свалился на пол. Падая, он увлек за собой стол: по полу разлилась вода, баночки, пластиковые стаканчики посыпались на линолеум.
Он задыхался. Судорожно кривил рот, словно выброшенная на берег рыба. Энджел не в состоянии был ощущать ничего, кроме боли. Что лекарства! Даже они уже не могли избавить его от мучений.
Он вдруг понял, что умрет. Может, не сегодня и не завтра, но очень скоро. Даже если он доживет до операции, все равно останется инвалидом. У него теперь нет выбора.
Кое-как Энджел добрался до кровати и, перебирая руками по ее металлической спинке, сумел лечь. Подоткнув одеяло, он закрыл глаза. Боль была такая, что хотелось плакать.
Если бы только рядом был кто-нибудь из друзей. Таких друзей, какими в прошлом были для него Фрэнсис и Мадлен.
Мадлен.
Сколько ночей он не спал, все пытался представить себе, что сейчас делает его брат, что стало с Мадлен. Сколько раз он поднимал телефонную трубку, собираясь позвонить им, но каждый раз бросал ее, не дожидаясь, пока ему ответят.
Энджел с трудом вздохнул. Мадлен. Даже сейчас, после стольких лет разлуки, он помнил ее лицо, помнил ее длинные каштановые волосы, волной спадавшие до середины спины. Помнил ее пушистые брови и цыганские глаза. Помнил все изгибы ее тела. И еще он помнил, как она смеялась мягким, грудным смехом.
Тогда она часто смеялась.
До того, как он бросил ее.
В последний раз он видел Мадлен сидящей на краю потертого дивана в трейлере, где жила семья Энджела. Она казалась такой неуместной там. Ее кашемировый пуловер сполз с плеча, щеки были мокрыми от слез.
Он заставил себя вспомнить все это и почувствовал жгучий стыд. Тогда он наговорил Мадлен немало лжи, которая, как яд, выжгла ей душу. Энджел вспомнил даже исходивший от нее запах – детской присыпки и мыла.
И вот теперь у Мадлен был шанс отомстить ему.
Жизнь Энджела зависела теперь от женщины, которую он когда-то предал.
5
Мадлен сидела на краю кровати в спальне Лины. На стенах, то тут, то там, она видела обрывки обоев «Лаура Эшли» бледно-голубого цвета, которые когда-то сама покупала. Теперь большая часть стен в комнате дочери была увешана плакатами с изображением рок-групп, о которых Мадлен никогда и не слышала. Дорогие обои в сотне мест были продырявлены многочисленными кнопками и гвоздями: по мере