Дни до похорон в суете и заботах пролетели незаметно. Денег в медведе оказалось весьма немало, причём каких монет там только не было! Антипа, даже не понимая – чьи это деньги, долго рассматривал слоновой кости флорины с лилиями и ликом Иоанна Крестителя, святого покровителя прекрасной Флоренции и блестящие луидоры с профилями Людовика XIII и Короля-Солнце. Но наспех прикинутая общая сумма не поражала воображение – по крайней мере, нашего амбициозного молодого человека. Как правильно заметил почивший папашка, это были подъёмные, капитал для первичного толчка, подаренная сыну возможность развернуться.
Юный Оксаков поймал себя на том, что испытывает очень странное чувство – ему вдруг стало даже жалко, что отец помер. Нет, он его совсем не любил – хотя бы потому, что из-за долгого отсутствия почти не знал – поэтому рыдать над хладным телом совсем не собирался. Он отдавал себе отчёт, что, будь отец жив, ему было бы проще – покойный был изрядным прохиндеем и знающим много тайн человеком, иметь которого в своей команде было бы весьма полезно. Но чувство, овладевшее Антипой, было вовсе не рациональным. Он не сокрушался об уходе полезного союзника. Он просто думал – вот как так? Жил человек, всю жизнь эти деньги копил, а потом взял – и всё мне оставил! За что? С какой такой радости? И тоже не сказать, чтобы любил безумно – в детстве он сына вообще не замечал, а потом они и не виделись вовсе. Зачем? Зачем меня из Гродно вызвал, тайну мне передал, хотя от успеха этого предприятия ему уже не холодно, не жарко будет? Что заставляет родителей так поступать? Что заставляет меня сейчас думать, что будь он живым – мне было бы лучше – там, внутри, хотя я бы в таком случае лишился денег?
И младший Оксаков вдруг понял, что в мире не осталось людей, к которым он бы мой прийти со своей бедой просто так – не на деловые переговоры. И ему даже захотелось поплакать.
Антипа тряхнул головой, изгоняя странные мысли. Скорее всего, дело было в том, что никто и никогда ничего не давал ему даром. Только отец.
Да уж, правду говорят, что даром на этом свете достаются только мама с папой.
Но это не точно.
И не всем.
Закопали бывшего тиуна как-то сухо и буднично, на кладбище никто, кроме симулирующего Антипы да пары выживших из ума бабок, не плакал. Зато на поминках все быстро и умело надрались и даже пару раз подрались.
А наутро Антипу позвали к князю, который уже неделю не вставал с постели, и на похоронах потому не присутствовал.
Князь юному Оксакову совсем не понравился. Глава клана Белёвых был волком, причём волком матёрым. И смотрел по-волчьи, взглядом давил, Оксаков даже оробел слегка. Смотрел князь, впрочем, не зло, даже с некоторой жалостью.
Говорил недолго и явно через силу – всё-таки выглядел князь неважно – но главное сказал. Дескать, он сирот никогда не обижал и сейчас начинать не планирует. Поэтому всё будет так, как они пару месяцев назад договорились с покойным управляющим – сын заступает на должность отца, и будет исполнять его обязанности до зимы.
Если всё будет нормально, и князя работа устроит, то