– Ты как?
Не хочу отвечать на этот глупый вопрос.
– За дорогой следи, – заплетающимся языком командую я и вижу его ухмылку. Интересно, кто этот парень? Куда мы едем? И что вообще происходит? Я задаю вопросы, но не хочу знать ответов, и потому просто бездумно плаваю в мыслях, каких-то воспоминаниях, песнях. Шепчу: стань ветром для меня – покачиваю головой в выдуманный моим воображением такт и так же тихо продолжаю – и унеси с собой. Между висков постанывает. Я морщусь, сильнее стискиваю плечи незнакомца и думаю: что же было в том коктейле? Улица кружится, кружится.
Интересно, сколько мы едем? Мне кажется – миллиард часов. Но проходит, наверняка, не больше тридцати минут. Ветер перестает хлестать спину, шум утихает, и остается только мятный, сладкий запах, исходящий от тела незнакомца. Через пару секунд и он раскалывается на части, как небо от удара хищной, яркой молнии.
– Зои! – восклицает знакомый голос, и я недоуменно оборачиваюсь. К нам несется Саша. Он хватается руками за голову и громко, протяжно рычит. – Где ты, черт подери, была?
Не отвечаю. Мутным взглядом осматриваю фонари, коттеджи, машины и вдруг понимаю, что нахожусь около дома Регнеров. Около моего дома. Незнакомец поднимается, сжимая меня в крепких объятиях, затем отпускает и говорит:
– Она под наркотой. – Ну, просто отлично. Поднимаю глаза и испепеляю парня самым ядовитым и недовольным взглядом, на который я только способна. Однако ему плевать на мою реакцию. Он смотрит на Сашу и деловито кивает. – Позаботься о ней. Она не в себе.
Еще лучше. Сжимаю руки в кулаки, собираюсь хорошенько врезать ему по лицу – ведь о лучшем представлении мечтать грех – но вдруг чувствую пальцы на своем запястье.
– Что с тобой? Где ты была? – не унимается Саша. Лицо у него смазанное, а голос жутко испуганный. Он крепко обнимает меня за плечи. – Идем домой, давай. Пошли! Папа с ума сходит. Почему ты не отвечала на звонки? Почему пропала? Хотела свести всех с ума? Ох, поверь, твоего дефиле в кружевном корсете было достаточно.
Незнакомец прыскает. Я вновь бросаю на него свирепый взгляд, но невольно отмечаю, что он чертовски привлекателен в этих темных джинсах, синем поло, и смущенно забываю о том, что намеривалась сказать. Думаю, думаю, а он, кажется, уже собирается уезжать. Садится на черный байк, игнорирует, прикрепленный к задней панели, шлем, порывисто взводит мотор, разрывая мирную тишину диким ревом.
– Эй!
Его взгляд останавливается на мне. Брови подскакивают вверх. Понятия не имею, что сказать. Пошатываюсь, переминаясь с ноги на ногу, и отрезаю:
– Шлем надень!
Парень лишь скептически морщит лоб. Затем как-то снисходительно покачивает головой и молниеносно срывается с места, оставив меня с чувством пульсирующего недоумения где-то в висках. Поджимаю губы и пьяно шатаюсь.
– Господи, – на выдохе тянет Саша и взводит руки к небу, – какое счастье!
– В смысле?
– Он