10 декабря. Вес 44,5 кг.
В этот день я, как обычно, гуляла с К. На улице было невыносимо холодно, и мы зашли в кафе, где я, впервые за два месяца, позволила себе съесть жирный блин. Он показался мне чертовски вкусным, хотя это был обыкновенный блин. Отказ от привычной ранее еды заставлял меня скучать по ней, и я получала неописуемое наслаждение, когда мне снова удавалось почувствовать божественный вкус сладкого. С того момента я решила, что буду есть гадкие, вкусные, калорийные продукты только тогда, когда больше не останется сил терпеть и желудок вымолит у меня запретный плод.
– Ты серьезно будешь его есть? – К. смотрела на меня таким удивленно-тупым взглядом, что мне стало смешно.
– А что ты предлагаешь? Тебе отдать, что ли?
– Ты же худеешь?!
– Но я хочу блин! – пискнула я. – И знаешь, что я собираюсь сделать? Съесть его! – с этими словами я засунула приличный кусок жареного теста себе в рот.
– Ненормальная, – засмеялась она, прикрыв рот рукой. Это ее привычка. Она всегда так делает, когда смеется.
С пятнадцатого декабря в универе начиналась моя первая в жизни зачетная неделя. Придя в это учебное заведение, я была на 100 % уверена, что меня отчислят после первой же сессии, поэтому мне было неописуемо страшно перед приближающимися экзаменами и зачетами. Волнение отбивало любое желание поесть.
Ожидая второй ленты, мы сидели в столовой. В воздухе витал запах жареного масла, смешанного с борщом. Этот запах казался мне омерзительным, но остальные студенты как будто не чувствовали «аромата». Стараясь отвлечься от «столовского парфюма», я наблюдала за тем, как толстые девушки наворачивают пирожок за пирожком, с такой легкостью, как будто им дали не кусок жира, а листик салата. Их лица были непонятной формы, а животы при малейшем движении содрогались от колебаний жира. Мое лицо непроизвольно скривилось, что заставило усмехнуться сидевшую рядом одногруппницу.
– Перестань на них так смотреть!
– Ну неужели они не понимают, что им нельзя есть? – наклонившись вперед, шепотом произнесла я.
– Им все равно, в отличие от некоторых, – улыбнулась она.
– Ужас, ничего не скажешь. Пойду, воды куплю.
Я встала со стула и направилась в буфет.
Вернувшись через пять минут, я начала рассказывать сидевшей рядом девушке о новом знакомом.
– Не накручивай ничего, пожалуйста, – выслушав мой трепетный рассказ, заключила девушка.
Жаль, что тогда я не прислушалась к ее совету. А зачем? Мы же сами знаем, как нам лучше поступать. Зачем слушать близких и друзей? Они ведь ничего не понимают в нашей жизни. Ведь только «я всегда права»!
Если бы тогда мой мозг хоть на секунду освободился от эмоционального напряжения, все могло бы быть иначе…
– Не