Сказано было слишком много. Синим пламенем заполыхал последний мост. Эдуард развернулся и твёрдым шагом вышел из комнаты.
– Абие покайся, отрок, понеже аз есмь твойна мать и домовит сие хором… – послышался голос Любови Александровны вдогонку сыну, но сразу же прервался громким хлопком закрывающейся двери.
***
День свадьбы был безнадёжно испорчен мерзким холодным дождём, так что прогулка по Красной площади была отменена. Молодые остались дома, где в гостиной уже был накрыт праздничный стол для самых близких. Самых близких набралось около двадцати пяти человек, среди которых был и Михаил Иванович Валов, – давний друг отца. Это был высокий широкоплечий мужчина, выглядевший намного моложе своих шестидесяти пяти лет. Его монументальная фигура, будто бы высеченная из цельной глыбы, нависала над всеми присутствующими, без слов подчёркивая свою значимость. Михаил Иванович, несмотря на свои годы, по-прежнему был на высоком счету у начальства (которое само не отличалось молодыми кадрами) и занимал ответственный пост в министерстве внутренних дел, пребывая в чине генерал-лейтенанта. Отличавшийся жёстким и упрямым характером, Валов умел тонко лавировать и выстраивать целые стратегии для достижения долгосрочных целей. Он был крайне скуп на положительные эмоции и позволял себе улыбнуться в самых редких случаях, когда рядом стоящие чуть ли не надрывали себе животы от хохота после удачной шутки. Так как выражение лица при улыбке было неестественным для мимических мышц Михаила Ивановича, они быстро уставали и сразу же переходили в исходное положение. Исходным положением валовских черт лица были сурово насупившиеся брови, презрительно поджатые губы и холодный пронизывающий взгляд. Тем временем праздничное застолье вплотную подошло к той тонкой грани, после которой милые беседы о погоде переходят в разнузданную гульбу с битьём посуды и морд.
Слово взял Михаил Валов:
– Я хочу выпить за молодых, – раздался густой бас, и все, уважительно притихнув, повернулись к генерал-лейтенанту. – Эдика я знаю с малых лет. Он вырос на моих глазах. Жаль, его отец, Володя, не дожил до этого счастливого момента. Он был настоящим товарищем, с которым мы прошли огонь и воду.
Валов сделал скорбную паузу.
– Эдуард, поднимаю этот бокал за твоё счастье, – продолжил он, – и в знак уважения и на правах друга семьи дарю невесте вот эту милую безделицу.
С этими словами Валов протянул Лилии золотой кулон с изумрудом.
– Горько! – гаркнул генерал и залпом выпил рюмку.
– Горько, горько! – заорали за ним захмелевшие гости.
Поцелуй молодых на счёте «двенадцать» прервал один из гостей, который, не жалея хрустальной посуды Любови Александровны, стал безжалостно стучать вилкой по бокалу.
– Товарищи, я хочу сделать заявление, – заплетающимся языком произнёс гость, – прошу минуточку внимания. Дело в том, что мы с Катенькой решили пожениться