– Твоя мать живёт вместе с тобой?
– Ну да! А я тебе не говорил? Я бы один пропал. Совершенно не приспособлен обслуживать сам себя. Пойдём, покажу нашу комнату.
Они поднялись на второй этаж, оставив Павла рассматривать картины в холле. Из всего многообразия картин он узнал только одну. Эта была репродукция картины Шишкина «Утро в сосновом бору». Павел вспомнил, что недавно ел конфеты, на обёртке которых была такая же картинка. «Мишка косолапый» – так, кажется, назывались эти конфеты.
Тут он затылком почувствовал непонятную тревогу. Павел обернулся и встретился взглядами с суровым седым мужчиной, смотрящим на него из обрамлённой золотой рамкой картины. По взгляду из-под косматых бровей можно было поднять, что гость герою портрета очень не нравится. Казалось, вот-вот с нарисованных губ должно было слететь что-то вроде: «Чё припёрся?». Впрочем, логично было бы предположить, что ему не нравился никто из тех, кто заходил в дом. Картина висела над аркой, ведущей из холла, и заходящие в просторную комнату не сразу замечали у себя над головой этого неприветливого старика.
В этот момент послышались шаги спускающегося со второго этажа Эдуарда. Воодушевлённый любовью, он что-то насвистывал себе под нос.
– Это кто? – спросил Павел, указывая на картину.
– Это мой отец, – улыбаясь, ответил Эдуард. – Добрейшей души был человек. Посмотри, какой у него ласковый взгляд.
И было непонятно, то ли Эдуард иронизировал, то ли действительно считал этого угрюмого старика добрым.
Павел изумлённо заморгал, но ничего не ответил.
– Пойдём, покажу твои апартаменты, – сказал Эдуард, и они оба вышли во двор.
Красивый флигелёк, украшенный резными ставнями и высоким крыльцом, напрямую прилегал к конюшне и даже имел отдельный вход прямо к стойлам. Выкрашенный в светло-голубой цвет, он напоминал домик Снегурочки.
Раздался щелчок, и деревянная дверь со скрипом распахнулась. Внутри всё было не так мило, как снаружи. Вся мебель единственной комнаты состояла из железной кровати, книжного шкафчика и грубо сколоченного стола с одним стулом. На подоконнике в пузатых горшках росли кактусы всевозможных размеров и форм. Причём некоторые формы были настолько экзотичны, что любой воспитанный человек при виде их тут же стыдливо старался отвести взгляд.
– Вот твоя комната. Условия, конечно, не люкс, но жить можно. – И Эдуард жестом благородного рыцаря обвёл комнату рукой. – Здесь есть всё необходимое. В той комнате кухня, дальше санузел. Кровать, стол, стул… чисто мужская берлога.
– Да, всё по-мужски… – ответил Павел и покосился на подоконник.
Эдуард прошёл на кухню, и его голос зазвучал из конца коридора:
– Здесь жил папа, когда они с мамой ругались. Ну, знаешь, всякое бывало. Отец был человеком с тяжёлым характером, но справедливым. – Послышалось журчание воды из крана. – На кухне есть вся необходимая посуда и небольшой холодильник.
– Ясно, –