– Чистая-пречистая, – кивнул Кирилл.
– Чистейшая, – подтвердил Егор.
– Заткнитесь, ладно?
– Как скажешь.
– Если пожелаешь.
– Любой твой каприз.
Ребята засмеялись, а педант закатил глаза, что делал постоянно, когда ситуация выходила из-под контроля и раздражала его. То есть практически каждые две минуты.
Как долго Кир не слышал их совместного смеха, сочетание призрачных голосов, теперь взрослых, гортанных, знакомых и чужих одновременно. Пересечение давнего прошлого и настоящего, точка в дневнике, которая превратилась в запятую. Он даже не представлял, что вновь окажется здесь, и все же это он, это здесь, и жаль, что нельзя предсказывать свое будущее, ведь тогда удалось бы исправить столько ошибок или же подготовить себя к последствиям. Как же жаль. Жизнь и сожаление идут рука об руку, жизнь и смерть тоже. Кто справа? Кто слева? Кто из них ставит подножку, а кто тащит за собой?
Кирилл все еще улыбался. Картинка все еще плавала перед глазами. Он надавил пальцами на виски и встряхнул головой, надеясь избавиться от белесых вспышек, но разбередил спящее море. Шум взорвался в ушах, подобно гранате, и его плечи сами собой покатились вниз, сами собой сжались в судороге. Смех друзей превратился в отвратительные крики на низкой частоте, движения замедлились, дикость в глазах застыла. Парень едва не свалился со стула, замахнувшись в поисках поддержки, но неожиданно его под локоть взяла Соня.
– Ты чего? – Заскрежетал голос. – Кирилл? – Острая стрела. – Кирилл?
Бродский выпрямился и устало посмотрел на нее. Время понеслось с обычной скоростью, голоса ребят приобрели знакомые ноты. Жизнь в забегаловке вернулась в прежнее русло, но взгляд девушки остался там, в поврежденной киноленте, поплывшей на экране.
– Кир? – Повторила она, хмуря брови, из-за чего кривой шрам на ее переносице стал более четким.
– Ты мне?
– Нет, себе.
Женек продолжал что-то рассказывать. Кирилл невероятно обрадовался, когда понял, что никто не обратил на его приступ внимания. Никто, кроме Сони. Она продолжала сжимать его ледяную руку с необъяснимой силой.
– Я все еще не поел, – небрежно улыбнулся он, – и я все еще пьян.
– Так не пей, раз становится паршиво.
Парень усмехнулся. В очередной раз нервно. И в очередной раз не к месту. В его мире он пил как раз потому, что ему уже было паршиво, а не наоборот.
Он прошелся пятерней по волосам, расправил плечи. Поглядел на девушку и выдохнул:
– Я чувствую себя превосходно.
– Считаешь?
– Угу.
– Ты ведешь себя странно.
– Я веду себя обычно.
– Нет, странно.
– Слушай, сделаешь мне одолжение? – Кирилл приблизился к Соне, к ее милому личику с горящими, красивыми глазами и медленно, тихо проговорил: – Пусть это останется между нами, как тебе идея?
– Но я…
– Вот и договорились.
Он щелкнул ее по носу кончиком