это получалось не лучше, чем рисовать граффити, и его матери приходилось общаться с полицией. «Да уж, задал я своей маме в то время, – вспоминал он в разговоре со Стивеном Долтоном из Uncut. – Но все по мелочи: угон, нанесение ущерба, кража. Мама стояла за меня горой, если вдруг появлялись стражи порядка. Помню, однажды под окнами остановилась полицейская машина. Мать спросила: „За тобой?“ Я ей: „Да!“ Я отчетливо помню, что она им сказала: „Дэйв был дома всю ночь“. Но я же свое имя на стене написал!» В итоге Дэйва вызвали в суд по делам несовершеннолетних и предупредили, что ему осталось совсем недолго до колонии. «Дошло до того, что мы угоняли машины, катались на них немного, а потом загоняли в поля и поджигали, – рассказал Дэйв Observer. – У меня было чувство, что я вечно бегу от кого-то, бегу от закона, и обычно меня ловили. К четырнадцати годам меня задерживали уже трижды, и полицейский сказал мне, что меня могут посадить. Меня ужасно напугала мысль о тюрьме, но мне повезло, и я отделался исправительным центром».

      Исправительный центр находился неподалеку, в Ром-форде. Там была строжайшая военная дисциплина. Дэйва заставили подстричься, обучили его профессии упаковщика и отправили работать. Однако в семнадцать лет он начал играть с огнем на одной из вечеринок в Лондоне. Раньше он увлекался легкими наркотиками, а в тот вечер кто-то предложил ему героин. Дэйв понятия не имел, что это такое, и отметил только его необычный цвет, не такой, как у амфетаминов. «Мне стало ужасно плохо, и я отрубился. Помню лишь, что напоследок подумал, что этот наркотик не для меня», – рассказал он спустя годы Guardian.

      Будучи крайне общительным человеком, Дэйв легко поддавался влиянию окружающих. Ему нравилось ощущать себя частью толпы. В то время его лучшим другом был парень по имени Марк. «Мы все делали вместе: попадали в переделки, бегали за девчонками, у нас были общие подружки», – вспоминал Дэйв в интервью № 1. Но потом он рассказал о случае с Марком, который произвел на него неизгладимое впечатление. Дэйв был на вечеринке со своей девушкой, и вдруг он понял, что давно не видел ни ее, ни своего друга. «Все глазели на меня, – рассказал он корреспонденту журнала Q. – Они знали. Я распахнул дверь в спальню и увидел белый зад Марка, который прыгал вверх-вниз на моей подруге. Это было для меня первым столкновением с реальностью. Это навело меня на мысль, что я недостаточно хорош. С тех пор я борюсь с ней».

      К счастью, страстное увлечение панком подтолкнуло Дэйва к мысли, что стать музыкантом более реально, чем ему казалось ранее. По-настоящему он вдохновился первым увиденным им концертом Clash. Раньше ему нравились The Damned, он вступил в их фан-клуб, но благодаря Clash понял, что может пойти дальше подражания своим кумирам и делать что-нибудь свое. Он начал петь в разных группах, в том числе в The Vermin, которая должна была стать бэзилдонским ответом Sex Pistols, но музыкантам, с которыми играл Дэйв, не хватало драйва. Панк позволил им думать, что каждый может играть в группе, но они не понимали, сколько самоотдачи и усердия это требует.

      В семнадцать лет Дэйв начал