– Теперь видишь, насколько истовые координаторы бесхребетны? За прошедшие в этом цикле пятнадцать лет без привычного глобального плана они не предприняли ничего, пустили всё на самотёк. У них даже не хватило ума остановить меня, ведь на то не было твоих указаний. – Стивен одёрнул свой кремовый пиджак и подтянул галстук, а затем двумя пальцами аккуратно достал из нагрудного кармана алый платок, в который завернул нож и положил во внутренний карман. – Вся твоя система заботы о человечестве соткана из ошибок, и главная среди них – ты. Твоя привычка ставить всех вокруг в известность относительно своих решений рано или поздно должна была сработать против тебя. Только что Герберт ранил сына и убил жену, боюсь, это зрелище сильно повредило его рассудок, скоро он станет нам неподвластен. Как же ты дальше намереваешься отслеживать движение идеи Джейсона? Не хочешь посвятить меня в свои новые планы?
Стивен расхохотался. Теперь он снова стоял в одежде Герберта.
– Жестокость – человеческая черта, Стивен. Ребёнок до конца будет чувствовать эту утрату. Мой глобальный план к нему был более гуманным.
– Ну так сотри эту эпоху, запусти её заново, как задумал. Ой, подожди, ты же не можешь этого сделать, идея-то до сих пор не исключена. – Стивен наклонился и поднял с пола ключ, силой сорвал с него остатки шнурка. – Знаешь, я должен тебя поблагодарить. Не разболтай ты мне о своих намерениях, я бы, скорее всего, не так скоро сообразил, как лишить тебя рук.
– Я до последнего заставлял себя верить, что ты делаешь всё это ради Джейсона, но в тебе нет ни капли от координатора. Именно поэтому ты недооцениваешь систему. Цикл бесконечен, следовательно, бесконечны и варианты, тем более если глобальный план рухнул. Я найду способ заставить тебя следовать правилам, и способ этот станет для тебя полной неожиданностью, – сказал Эклс, а тело Дженнифер мягко опустилось на пол.
Стивен окинул взглядом комнату, скомкал всё ещё зажатый в руке шнурок, сунул в рот, запил оставшимся в стакане соком, подбросил ключ и поймал, оттопырив нагрудный карман внезапно возникшего светло-синего пиджака, который исчез так же быстро, как и появился. Он глянул в щель для почты, прорезанную в двери, взъерошил волосы и уверенно шагнул на улицу.
8
Я продолжал бежать, глотая горькую слюну, прижимал к груди кровоточащую руку. Рыдал и бежал, жадно вдыхая тяжёлый воздух, так и норовивший вылететь обратно. Ноги подкашивались. Перед глазами плясали чёрные круги. Что-то мешало чувствовать боль, наверно, непрерывный стук в голове – поток обрывков фраз, голоса отца, мамы, каких-то людей, которые, возможно, тоже принимали участие в этом сне. Я был абсолютно уверен в нереальности происходящего, голоса только подтверждали это. Казалось, достаточно всего лишь посильнее зажмуриться, резко распахнуть глаза – и всё исчезнет. Стоило сомкнуть веки, как всё в самом деле тотчас изменилось. Я посмотрел на руки. Обе целы. Губы медленно вытянулись в улыбке.
Вон