Погодин, славянофил, апологет Николая после Крымской войны: «Невежды славят ее тишину, но эта тишина кладбищенская, гниющая и смердящая».
Сергей Соловьев, великий историк: «Просвещение перестало быть заслугой, стало преступлением в глазах правительства».
Пресняков, известный историк советского периода: «Россия и Европа сознательно противопоставились друг другу как два культурно-исторических различных мира. Принципиально различных».
При Николае Первом усилилась централизация бюрократического аппарата, но был впервые составлен свод законов Российской империи, и в стране появились железные дороги. Он запомнился потомкам казнью декабристов, подавлением Польского восстания и революции в Венгрии. Но он же заключил мир в Адрианополе, по которому Россия получила восточный берег Черного моря.
Во внутренней политике Николай Первый был консерватором, и его правление стало классическим периодом застоя в политической жизни России.
Но возникает вопрос: а застой – это хорошо или плохо? Укрепляет он страну или разрушает ее? И где именно та черта, после которой кончается стабильность и начинается застой?
«Господство самодержавного строя совсем не мешало развитию хозяйственной жизни и новых экономических связей… Любопытно наблюдение известного французского экономиста Моро-Кристофа, отметившего в своем фундаментальном исследовании пауперизма, что дело предупреждения нищеты при наименьших затратах казны поставлено в России лучше, чем на Западе (отношение количества неимущих к общему числу населения колебалось в европейских странах от 3 до 20%, а в европейской России не превышало 1%)».
(Борис Тарасов, составитель современного сборника архивных документов времен Николая Первого).
Имидж Николая Первого дореволюционная русская интеллигенция, а затем и русская история изрядно исковеркали, поскольку «железный самодержец» являлся антиподом декабристам. А декабристов интеллигенция всегда любила и лакировала их образ как могла. Собственно, как метко заметил известный историк А.А. Керсновский, автор знаменитой «Истории русской армии»: «вся русская интеллигенция воспитана на культе пяти повешенных». А где культ – там и мифы.
Рассуждать о том, что Пестель спекулировал ради революции солдатскими панталонами, или вспоминать о том, что Рылеев задолго до большевиков всерьез обсуждал идею убийства царской семьи, – все это для людей, воспитанных на романтическом фильме «Звезда пленительного счастья», до сих пор считается почти неприличным. Так Николаю и досталась одна черная краска.
Между тем в этой фигуре все далеко не так однозначно. Да, «железный самодержец» был убежденным контрреволюционером по отношению к тому западному импульсу, что дал стране Петр Великий. Декабризм, идейно связанный с Западом, и буржуазные революции в Европе действительно напугали императора, а потому он решил отгородиться от «тяжело больных» европейцев карантинным шлагбаумом, сделав ставку