– К этому моменту городская стража лютует. Заставы через каждые пять миль, если не меньше, придирки к каждому человеку с мечом и без веской причины для путешествия. Я не хочу с боем прорываться через это.
Эрил хмуро кивнул. Для него это была дорога домой.
– Но на юге будет то же самое, верно?
– На юге будет еще хуже. Когда власти Ихельтета узнают, что случилось с их легатом, нам повезет, если это не обернется полномасштабным дипломатическим инцидентом. Пограничный патруль, вероятно, пыжится изо всех сил – на случай, если командир гарнизона в Тланмаре выйдет из себя и решит, что пора устроить карательный пограничный рейд… раз этак шесть. – Рингил прижал большой и указательный пальцы к глазам, которые начали болеть. Потом обхватил руками колени, уперся в них подбородком и вздохнул. – По правде говоря, бардак. И мы застряли посреди него.
– Точно. – Эрил пожал плечами и встряхнулся как мокрый пес. Лег на спину на плоский наклоненный камень, где они сидели. Он был флегматичным человеком, не склонным беспокоиться из-за вещей, которые не изменить. Закинул руки за голову и посмотрел на блестящее голубое небо. Зевнул и закрыл глаза. – Так что, я думаю, мы подождем.
Рингил бросил на напарника завистливый взгляд. Терпение никогда не было его сильной стороной – он кое-чему научился на войне, потому что там спешка могла убить, однако во всем, что не касалось основ самосохранения, привычка по-настоящему не прижилась, и с возрастом, вопреки предположениям, лучше не стало. Ему тридцать один – и он по-прежнему готов кинуться с головой в любую авантюру, если покажется, что из нее можно выпутаться.
Впрочем, иной раз это было необязательно.
Он уставился на бледную гранитную плиту, на которой стояли их сапоги с вывернутыми голенищами и сохли на солнце. Мокрые носки они разложили рядом. Камень под подошвами голых ног был теплым на ощупь и гладким. Приятное чувство, как и мягкий ветерок с запада, смягчающий жару, а также осознание того факта, что они хорошо выбрали наблюдательный пост: отсюда открывался превосходный вид до самой долины, где текла река, которую они пересекли, включая заросшие соснами склоны по обе стороны. Любые неприятности можно было заметить, прежде чем они доберутся до вершины, потратив целый час.
Они до отвала наелись черного хлеба и вяленого мяса из седельных мешков, напились холодной воды из бурдюков, которые наполнили в реке.
Среди деревьев раздавалось пение птиц, а лошади, пасущиеся на поляне в некотором отдалении, пофыркивали.
В сотне ярдов над ними в кристально-чистом воздухе завис ястреб.
Снарл мертва, как и планировалось.
«Что же тебя гложет, Гил?»
Он снова взглянул на Эрила, опять ощутил укол зависти и внезапно понял, из чего та произрастает.
Братство занимало странную нишу в Трелейне: спекулировало хваленой исторической родословной, чтобы не получить ярлык – в сущности, справедливый, – позволяющий опознать в нем банду организованных преступников.