– Еще раз тронешь мою ногу, и я воткну вилку в твой дерзкий зад.
Однако положение он тут же поменял, скрестив вытянутые ноги, и наблюдал за танцами.
Лилайна презрительно фыркнула и все же выпила вина. Оно было легким, пахло ягодами и цветами. Она даже удивилась, вино ее родины было куда крепче и сильно кружило голову, а это лишь дразнило ароматом.
«Видимо, он привык к чему-то покрепче», – подумала Лила и все же вновь взглянула на принца.
Он сидел неподвижно, но ей показалось, что синие глаза в прорезях маски смотрели прямо на нее. Сглотнув внезапно возникший ком, она быстро отвернулась и стала себя убеждать, что подобного просто не могло быть.
– Сын мой, – внезапно обратился король к Антраксу.
Лилайна невольно прислушалась и, отщипывая виноградинку от грозди, искоса посмотрела на принца. Он переменил позу, выпрямил спину и чуть приблизился к королю.
– Да, отец.
«Отец?» – удивилась мысленно принцесса. На ее родине даже наследники не смели так обращаться к монархам на публике, а король Эеншард только улыбнулся, тоже приблизившись к сыну, чтобы пошептаться с ним так же, как делали некоторые знатные особы на другой стороне зала.
– Ты проделал большую работу, – начал Эеншард.
Принц посмел перебить его:
– Мы с Мэдином все сделали вместе.
Правитель только улыбнулся, не замечая вольности:
– Я знаю о роли Мэдина, не волнуйся, но сейчас я говорю с тобой о тебе. Поверь, твой труд и твои идеи заслуживают моей похвалы.
Антракс неспешно кивнул.
– Но я хотел бы поговорить еще кое о чем…
Эеншард посмотрел на Лилу и, поймав ее взгляд, заставил любопытную девушку отвернуться.
– Я понимаю, – ответил Антракс на незаданный вопрос. – Но я не готов к этому разговору.
– Что ж, пусть так.
Лилайна сидела едва дыша, не веря своим ушам. Этот могучий мужчина, полный власти, позволял своему сыну вот так вот легко вести себя на равных.
Ей вспоминался разговор дяди, кажется, с королем Манра, а может это был правитель Эдифа, она точно не помнила, зато помнила саму беседу о сыновьях короля Эеншарда Седьмого. Вот уже много лет правитель не объявлял старшего сына наследником. Все считали таковым Мэдина, знать поддерживала его, он был представлен при дворе всех королевств, но как сын, а не наследник. Дядя опасался, что втайне Эеншард намерен передать трон единственному сыну своей жены – калеке, алхимику, а быть может, даже колдуну. Кажется, кто-то говорил, что он приносил в жертву младенцев, чтобы снова начать ходить.
Лилайна скривилась, вспомнив эти страшные слухи, и вновь посмотрела на принца, на этот раз тот точно не смотрел на нее, а склонив голову набок, скучающе постукивал пальцами по краю софы.
А ведь он всего-то – хромал, почему же тогда его называли калекой? Ей вспомнился граф Шмарн – ее любимый дядя Вильям, забавно хромавший на обе ноги время от времени. У него была подагра, и он страшно