Толстый, с землистым лицом охранник у входа глянул на висельные рожи с удостоверений.
– Попала. Упертые геймеры. Слэш засадил по-крупному в «Наемниках» пару дней назад. Счет держится, еще никто не побил. Сам возьмусь, как время будет: он разве что на подтирку годится.
– Сегодня были? – спросила Пибоди.
– Не попала. Вечерами тут торчат. Под газом, когда нароют. – Он пожал плечами. – А чего?
– Надо с ними потолковать. – Пибоди извлекла свою визитную карточку. – Если придут, сконтачь. Какой счет в «Ты труп»?
Тут он взглянул на нее с интересом.
– Шаришь по играм?
– Крутая игровая сука. Туза побила в «Ты труп». – Пибоди подняла кверху три пальца. – Трижды.
– Уважуха, – протянул он с восхищением. – Хошь крутануть?
– Дела-дела, но, может, другим разом.
– Схлестнемся, – ухмыльнулся он.
– Идет. Ну мне пора. Покажутся эти, дай знать.
Он пальцем перекрестил сердце и спрятал ее карточку в карман.
– Что все это значит? – потребовала Ева. – Вы на каком языке разговаривали?
– Может, он и позвонил бы, но вряд ли. Ему по фигу. С таким же успехом может просто выкинуть карточку. Вот я и привлекла его внимание, даже уважение. Торчок на играх. Глупо, конечно, но это сработало.
– Попала, – кивнула Ева, и Пибоди засмеялась.
Они лавировали в потоке движения, среди исписанных каракулями стен сборных домиков, наспех возведенных после Городских войн. Местные бездельники, за неимением лучших занятий, сидели на разбитых ступенях крылец, потягивая пиво или самопальную бормотуху из бутылок, спрятанных в коричневые бумажные пакеты.
Местная шпана тусовалась мелкими группами. В большинстве своем они рядились в облегающие безрукавки, чтобы демонстрировать полный набор цветных татуировок на потной мускулатуре.
Растрескавшееся, выгоревшее на солнце щебеночно-асфальтовое покрытие игровой площадки было обнесено проржавевшей сетчатой оградой. Кто-то не поленился и смел горы мусора в угол. Битое стекло посверкивало, как оброненные бриллианты.
Кучка юнцов – подростки и чуть за двадцать – играли в баскетбол, разбившись на «рубахи» и «шкуры»[1]. На многих шкурах виднелись синяки и ссадины. Зрители стояли и сидели, прислонясь к ограде. Не считая пары подростков, пытавшихся дотянуться языками до пупков друг друга, все бурно «болели»: орали, бранили и подзуживали игроков.
Пибоди остановила машину позади раздетой до скелета малолитражки. Кто-то намалевал похабщину на помятом кузове. Само собой, с ошибками.
– Что за люди! – посетовала Ева. – Элементарных вещей грамотно написать не могут. Грустная картина.
– Брюстер. – Пибоди подбородком указала на площадку.
– Да, я тоже его засекла вместе с его