– …так и накрылся, – звучал хмурый голос. – Дают ему приказ – в огонь! И гаси чем хочешь. Сгорел дотла, только черепок нашли беленький…
Рассказ прервался придушенным рыдающим звуком.
Встали, выпили по полстакана воды за сгоревшего дотла.
– Такая наша судьба – светить другим, сгорая, как говорится.
– Ладно бы сгорая, – вздохнул маленький, похожий на подростка. – Вот у Швыдко парашют не раскрылся, собирали его с кочек, как кисель.
(Швыдко был толстый старик-каптерщик, отродясь не прыгавший ни с чего выше табурета.)
Сидели за полночь, кляли судьбу. Из воспоминаний следовало со всей очевидностью, что жизнь воздушных пожарных измеряется неделями и заключается в том, чтобы гореть, тонуть в болотах, задыхаться в дыму и разбиваться, причем иногда всем отделением вместе с самолетом. Гладиаторы по сравнению с ними имели спокойную и безопасную профессию.
– А Андрюха как на полосе препятствий шею сломал? А ведь целый год проработал! Невеста повеситься хотела…
– А Толяна на танцах зарезали, – присовокупил коротышка. Перечень жертв был бесконечен. Каждый выступал с жуткой историей, стараясь затмить остальных.
В разгаре ужасов вломился всклокоченный мужик и сообщил, что час назад Славка умер в больнице от ожогов. Возник ожесточенный спор, кому достанется Славкин серый костюм. Боря грохнул по замусоренному столу так, что лампочка под потолком заплясала: брать джинсы теперь его очередь. Остальное имущество покойного разыграли по жребию.
– Вот так и твое будут делить, салага, – зловеще предрек коротышка, последним покидая комнату. Саша сидел застывший, с ненадкушенным бутербродом в руке.
Ночь он пролежал в ознобе. Дремотная темнота расцвечивалась картинами катастроф, и реквиемом плыла последняя реплика: «С этой работой до зарплаты не доживешь».
Засерел рассвет, потянуло холодком из форточки, затрещало птичье пение. Да, это было здорово – жить и работать среди людей, постоянно рискующих жизнью: это ставило его в равные условия, любой из этих здоровяков мог погибнуть раньше его, и здоровье тут ни при чем. Такая доля – мужская! Достойная! Честная игра!
– Не раздумал? – внимательно спросил его Боря утром.
– Нет! – с подъемом ответил он.
Неожиданно Боря схватил его за подмышку, легким вращающим движением сбил с равновесия и послал через всю комнату – Саша плюхнулся на койку.
– Хилый, – было заключение. – Твое счастье: у меня в отделении человека не хватает. Медкомиссию за тебя пройду. Если б не Звягин за тебя просил, – сказал он, – я б тебе живо глаз на пузо натянул и моргать заставил. Нич-чо: сделаю из тебя мужчину. – Стянул с себя майку, напряг мышцы: – Вот таким надо быть, иначе хана, понял?!
Саша с завистью смотрел на рельефный торс, где перекатывались мощные бугры мускулов. Такой атлет врежет – мокро станет…
– Гонять тебя буду, как сидорову козу, – мечтательно пообещал