Я открыла ему дверь и сразу позабыла о своих отдавленных табуретом ногах. Антон выглядел совсем не как Антон! Он крайне ухоженный мальчик, а тут: светло-русые волосы вздыблены, куртка порвана, штаны, ботинки в грязи, из носа в две струи кровь, а в руках, без упаковки, коробочки и бантика, огромные коричневые тапки в виде морд собак.
Он дал мне тапки и сказал:
– Это тебе. Поздравляю с Восьмым марта!
Я их взяла и даже не знала, что ответить. Они могли на голову мне налезть, не то что там на ноги.
Антон прошел в коридор, стянул куртку, взглянул на меня и застенчиво пробормотал:
– Ты не смотри, что они больше, это на вырост!
Ну, я подумала-подумала и решила: а ведь он прав. В самом деле, моя нога не всегда будет маленькой.
Я обняла его:
– Это самые лучшие тапки на свете!
Он так обрадовался! И сразу все мне рассказал: как к нему пристали старшие мальчишки, побили, отняли деньги на подарки, и ему пришлось искать что-нибудь очень дешевое, на сумму, которую хулиганы не нашли в потайном кармашке. Антон признался: эти огромные тапки – единственное, на что ему хватило денег. Их продавали с огромной скидкой из-за размера – ни у одного ребенка такого не было.
Я отвела Антона в ванную и дала ему свой спортивный костюм. А потом стырила из каждого маминого букета по веточке и, сложив в новый, упаковала его в красивый блестящий пакетик. Как будто Антон принес. В то утро, когда я ходила в ларек за батоном, старенькая соседка подарила мне мягкого медведя. Вроде как на праздник, ну и просто потому, что я хорошая девочка и частенько помогаю ей нести сумку из магазина. Мама медвежонка еще не видела, поэтому мы с Тошей решили выдать мишку за дополнительный подарок к тапкам.
Пришли наши мамы, а мы как примерные дети сидели на диване, пили гоголь-моголь и смотрели телик.
Тетя Оля такой подзатыльник сыну отвесила, так закричала… Она мне тогда ужасно не понравилась, я ее чуть ли не возненавидела. Моя же мама, когда я посмотрела на нее, мысленно прося о помощи, отвела глаза. Это мне тоже показалось гадким.
«Что ты купил?! Бестолочь!» – кричала тетя Оля. Она выхватила у меня тапки и замахнулась ими на Антона. А я вцепилась в них и разрыдалась.
Все так опешили, кинулись утешать, обнимать и меня, и тапки, что ругать Антона тетя Оля совсем позабыла.
Чуть позже мы вчетвером сидели на диване с миской попкорна, посыпанного сладкой пудрой, пили лимонад и смотрели «Болто». Обе моих ноги были в одной тапке, а ноги Антона – в другой.
И лишь через несколько дней, когда мы возвращались из школы и проходили мимо спуска в метро, Тоша вдруг признался: «Мне не хватало на тапки десяти рублей…»
Я удивилась, спросила, где же он взял деньги?! И тогда он потянул меня за руку в подземный переход. А там остановился возле старика в черных очках, одетого в грязное серое пальто, и положил в баночку