Девушка подошла ближе и улыбнулась.
Здесь, в этой комнате, не было окон. Точнее, они были – но бутафорские. Стекла вечно закрыты жалюзи. Сквозь них пробивается свет. Он даже становится ярче к полудню, меркнет к вечеру, совсем угасает ночью – но свет этот вовсе не дневной, не солнечный. Его испускают установленные за стеклами лампы. Они искусно управляются реле, создавая иллюзию, что за невсамделишными окнами разгорается и угасает день. Комната защищена от прослушивания. Ни сигнал вражеского спутника-шпиона, ни лазерный луч не должны пробиться сквозь двойные стены (сталь, затем прослойка воздуха, а следом бетон), не должны зафиксировать мельчайшие сотрясения воздуха в этой комнате – ни одного слова не должно отсюда просочиться наружу.
Если только кто-то из собеседников, находящихся в этой комнате, сам не расскажет о том, что здесь говорилось.
Об этом думал генерал, сидя за большим полированным столом.
К 19.45 ему доложили картину происшедшего.
Самые худшие его опасения подтвердились.
Он уже знал, что этот человек может нести самую мощную угрозу власти, правительству, его стране – самую мощную, за исключением, пожалуй, ядерной бомбы. А возможно, и еще сильнее.
И единственным разумным выходом виделась немедленная ликвидация этого человека.
Но генерал понимал, что операция по ликвидации потребует стольких сил и вовлечет в свою орбиту так много людей, что о сохранении режима секретности уже не могло идти речи. И значит, все станет известно как минимум – вероятному противнику, а как максимум – широкой общественности.
И этого, конечно, допустить ни в коем случае нельзя.
Правда, совершенно не исключен вариант, что случившееся – это только зарницы, которые посветят-посветят да потом утихнут. Утихнут навсегда. И все придет в свою норму. И никогда не повторится вновь.
Был бы очень благоприятен именно такой исход.
Кроме того, генералу сообщили, что уже начато расследование особого происшествия. А раз начато, зачем же суетиться? Не разумнее ли выждать? Дождаться хотя бы первых результатов? На войне, как и в жизни, зачастую побеждает не самый сильный. Не самый сильный, а самый терпеливый. Тот, кто умеет затаиться и подождать.
Да, в самом деле, умнее было бы, решил генерал, выждать. Выждать хотя бы сутки. И если ситуация начнет выходить из-под контроля – вот тогда отдать приказ о ликвидации самого объекта.
Но ведь возможен и удачный поворот событий. Всегда нужно верить в удачу. (Но не бесцельно уповать на нее!..)
«Выждать, – окончательно решил генерал. – Лучше выждать. И затем – сделать грязную работу чужими руками. Если получится. Ну, а если не получится – тогда…»
Он подошел к бутафорскому окну и подумал, что предстоящие двадцать четыре часа будут не самыми спокойными в его жизни.
Черное море, скалистый берег, ни души, сумерки.
Двое