В ответ послышалось смущенное кхеканье:
– Да я не про то… Петше, ты машину из ремонта уже забрал? Не свозишь нас завтра в храм на утреннюю службу? Тут, конечно, всего две остановки, да с детьми, сам понимаешь…
– Ты же говорил – там новую церковь стали строить?
– Да старая-то остается! Кто же будет храм ломать – ну, ты даешь!
За те два дня, что они не виделись, в зале у Христофоридисов появились иконы, занявшие половину белой, в трещинках стены. Под иконами стояли не до конца разобранные сумки с торчащими оттуда рубахами и свитерами. Помимо отпечатанных типографским способом изображений Авдеев увидел лики, писанные на досках, и даже один определенно старинный складень.
– Это мне на Афоне подарили, – похвалился одетый как на праздник Эсхил. – Я в Грецию свой фильм про храмы возил.
В комнате внезапно посветлело: выглянувшее впервые за неделю солнце сразу отреставрировало образа, озарило лежащий на подоконнике молитвенник со стертыми уголками.
– Эха, давай поторопимся, – нервно попросила Татьяна. Пальцами с коротко остриженными ногтями она сжимала булавку, пытаясь закрепить на упитанном Глашином боку нарядную юбку. – Глашка, не верти башкой – косой своей мне нос щекочешь!
Полившийся сквозь окно солнечный свет разметил палас на неровные четырехугольники. Прокравшаяся в зал пестрая кошка развалилась было на одной из трапеций, но, услыхав доносившийся откуда-то Варин голосок, нервно подобралась.
– Варя, опаздываем, собирайся! – скомандовала мать.
– Вот, котейко завел, – похвалился Эсхил. – Муркою назвали.
– Ты же не любишь животных? – подковырнул Петр.
– Я не люблю, когда из них фетиш делают.
Вбежавшая с громким топотом Варвара упала на пол, вынула из карманов кофты носки.
– В церковь поедем? – улыбнулся ей не очень-то умевший общаться с маленькими детьми Петр.
Девочка отрицательно замотала головой.
– А куда? – встревожился писатель.
– В х-р-р-рам!
– Может ведь не картавить, если старается, – покачала головой Татьяна.
Когда Авдеев остановил машину около церкви, Эсхил хлопнул себя по тулье черной кепки-капитанки:
– Не подумал я! В храме, куда мы в Москве ходили, утренняя служба на час раньше начинается. Могли бы поспать еще. Ну, ничего. Татьяна Владимировна, ты пока иди записочки подавай, а мы с братом Петром тут постоим, я покурю.
Глаша и Варя на время оставили разногласия и не отходили от матери. Она подтолкнула их в сторону двора:
– Идите-идите – с детьми познакомьтесь. Эха, дай денег.
Положив купюры в карман, Татьяна двинулась к храму, у входа трижды перекрестилась и поклонилась.
Наполовину снесенный из-за строительства забор открывал низенькую Покровскую церковку, надворные постройки и греющихся на солнышке прихожан. По темному от талого снега асфальту разгуливали дети в расстегнутых пальтишках. У южного придела что-то клевали воробьи.
Невдалеке