Повести и рассказы из духовного быта. Игнатий Потапенко

шелковой рясе, в клобуке и с длинными четками. Он собирался выехать со двора. Кирилла удивил несколько строгий вид, с которым он его встретил. Он не улыбался, не шутил и вообще отнесся к нему более начальственно. Кирилл объяснил это тем, что он теперь священник, в рясе, и, следовательно, архиерей является его прямым начальником. Он и раньше заметил, что с людьми, носящими гражданское платье, архиереи обращаются снисходительнее и проще. Архиерей говорил с ним стоя и сам стоял, тогда как прежде он всегда приглашал его садиться и сам садился.

      – Ты отправляешься на место своего служения? – спросил он, перебирая четки обеими руками.

      – Да, думаю завтра отправиться, – отвечал Кирилл.

      – Следовательно, ты не раздумал и стоишь на своем?

      – Нет, не раздумал.

      – А то я тебе дал бы хорошее место здесь, в купеческой церкви.

      – Благодарю вас. Но я хочу в деревню…

      Архиерей нахмурил брови и пристально посмотрел ему в глаза.

      – Ты хочешь этого непременно? – выразительно спросил он.

      Кирилла удивил этот вопрос и эта перемена в тоне.

      – Да, я хочу этого, ваше преосвященство!

      – Помни, однако, – строго-наставительно сказал архиерей, – что в твоем новом сане никакие умствования не должны быть допускаемы. Ты должен быть пастырем твоих овец, не более.

      – Добрым пастырем, ваше преосвященство.

      – Разумеется, добрым, – слегка возвысив тон, перебил его архиерей, – но не думаешь ли ты, что все прочие пастыри не таковы? Нехорошо начинать службу с такими горделивыми мыслями.

      Все это было до последней степени странно, и каждое новое слово архиерея приводило Кирилла в изумление. Откуда все это? Кто внушил ему эти подозрения?

      – Вот что, сын мой! – прибавил архиерей, как бы несколько смягчившись. – Ты для меня загадка. Одно из двух: или ты добрая и простая душа, или в тебе сидит демон возмущения.

      – Возмущения! – воскликнул Кирилл. – Вы прежде не думали так, ваше преосвященство.

      В лице архиерея можно было заметить легкое смущение. Казалось, ему даже сделалось стыдно за это испытание, которому он подверг ни в чем не повинного человека. Он улыбнулся, поднял руку и потрепал Кирилла по плечу.

      – Нет, я знаю, что у тебя невинная душа, – мягко и дружеским тоном сказал он, – однако же блюди! Мне известно, что, будучи в академии, ты с умниками знакомства вел. Я уважаю умных людей, хотя бы и светских, но светские идеи неприложимы к иерейскому сану. Служи меньшему брату, единому от малых сих, это хорошая идея, но удаляйся всякой предвзятости. И осторожен будь, ибо твою добрую идею немногие понимают, а непонимающие во всяком добре могут зло отыскать! Осторожен будь! Это тебе мое отеческое напутствие!

      Он с большим чувством поблагословил Кирилла и даже облобызал его и отпуская, прибавил:

      – Дерзай!

      Кирилл вышел от него в большом недоумении. Не было никакого