Лесной порядок я и наблюдал во время войны в Гостинино. Лесники строго следили, чтобы не вырубался здоровый молодой лес, а на месте плановых вырубок сразу вели посадки.
Население вырубало «сушняк», а также поваленные ветром деревья, собирали и вывозили лесные завалы и хворост – т. е. производили гигиеническую чистку леса, а заодно этим проводили и противопожарную профилактику.
Несмотря на наличие дров, я сам ходил в лес, собирая вязанки сухих веток, сухого хвороста по одной простой причине: сухой хворост – идеальная РАСТОПКА. Раз в неделю я собирал в лесу мешок еловых и сосновых шишек. Это идеальное топливо для самовара. Приятно было загружать его шишками и слушать, как он гудит, пока не закипит.
Такая чистка, а также прогон скота, частично вытаптывающего траву, содержали лес в чистоте и создавали условия для роста грибов. Если сравнить военный лес в Гостинино и наш лес под Истрой, между Истрой и Снегирями, можно прийти в ужас: сплошные завалы, сухостой, всё заросло травой. Если возникнет пожар, потушить его будет невозможно. К тому же от этой травы и завалов всё меньше места остается для грибов и ягод.
Это было написано в 2008 году. Наше руководство было слишком высоко, чтобы разглядеть пожароопасную обстановку в наших лесах. И гром грянул летом с 20 июня по 20 августа 2010-го. Небывалая жара в +33 – +38 градусов по всей европейской части России без единого дождя привела к одновременному возгоранию лесов. По всей европейской части России горели леса, горели деревни и поселки. Главное – загорелись ТОРФЯНИКИ. Дым-смог окутал Московскую, Рязанскую, Свердловскую, Саратовскую, Владимирскую, Нижегородскую области и Мордовию. Москва задыхалась от дыма и жара.
Наконец, Москва обратила внимание на лес не только как на источник валюты. Выход один – для начала оводнить торфяники, перегородив все осушительные каналы, и затопить их естественными осенними дождевыми и зимними талыми водами. Во-вторых, восстановить систему надзора и охраны лесов, созданную еще императором Павлом, путем создания системы ЛЕСНИЧЕСТВ.
Колхоз жил по законам ОБЩИНЫ. Так, нам были завезены дрова. Мы с мамой распиливали на короткие чушки, и мама их колола. Я пытался помогать, но в 1942 г. мне было всего 12 лет, и я пока мало что мог сделать. Основное занятие – быстро расти, и к весне 1943 г. в 13 лет я был реальным работоспособным «мужиком» и дрова колол уже сам.
В зимы 1942–1943 гг. в морозы – 35–42 °C – печь топили дважды, первый раз – вечером, на ночь. Но к середине ночи, а тем более к утру изба охлаждалась. Мы все втроем: я, брат и сестра – залезали наверх на лежанку, на теплые кирпичи русской печи. Утром печь топили второй раз, и она сохраняла пищу – щи… – горячей весь день до вечерней топки.
Весной, как только сошел снег, хозяева выпустили на улицу своих кур во главе с петухом. В каждом дворе было по 10–15 кур и один красавец – горластый петух. Петух был гордостью дома.