Задумывалось все замечательно: каждому гражданину распадающегося на части СССР полагался некий документ – ваучер, подтверждающий его право на свою долю в общей приватизации бывшего государственного имущества и перераспределения его среди населения в равных долях. Но на деле все вышло хуже придумать трудно.
Мигом стихийно возникла масса фондов и частных акционерных обществ, которые обещали вложить ваучеры в доходные предприятия, но на деле эти фирмы-однодневки заканчивали свое существование по прошествии совсем небольшого отрезка времени. Полученные таким образом ваучеры оказывались в чьих-то руках. И уже этот человек становился хозяином того или иного предприятия, завода, фабрики или чего-то еще.
А то случалось, что мошенники поступали совсем просто. И тогда злополучные ваучеры за бесценок скупались ловкими молодчиками у голодающих нищих стариков и плохо разбирающихся в экономических вопросах граждан. Эти мошенники стояли на всех станциях метро, скупая ваучеры наравне с золотом и техникой. Голодающие граждане несли им свою собственность, совсем не думая о завтрашнем дне. Им было важно не умереть с голоду сейчас.
– И Галчик не стал исключением, – произнес Таракан. – Правда, до эры поистине глобальной дележки он не дожил, но успел ухватить из партийной кассы солидный кусок. Видимо, предвидел, к чему все идет, и сделал упреждающий шаг.
– Он что… Он ограбил родную страну?
– Выходит, что так.
– И много взял?
– Очень много. В пересчете на нынешний курс получается, что-то около ста миллионов долларов или даже евро.
Да, сто миллионов в валюте – это серьезная сумма даже теперь. А уж в те годы, когда мировое сообщество лихорадило от распада крупнейшей мировой державы и состояния в один миг удесятерялись или терялись совсем, со ста миллионами можно было наделать таких дел… таких…
У подруг даже воображения на этот счет не хватало. И они просто спросили у Таракана:
– И его искали?
– Искали, и еще как! Но, как я уже сказал, найденное тело Галчика снимало всякие вопросы в отношении его семьи. То, в чем подозревали главу семейства, нельзя было повесить на убитую горем вдову и малыша-сына. Тем более что впоследствии, как мы проверили, они оба сильно нуждались. И в голодные девяностые годы вдова Галчика даже вынуждена была пойти работать. Не имея образования и связей, ей было нелегко устроиться на хорошую должность. Так что она трудилась и официанткой в ресторане, и танцовщицей в баре, и даже уборщицей, если другой работы не находилось. Вряд ли она бы стала тереть пол тряпкой, будь у нее хоть капля тех денег, что изъял ее муж из партийной кассы.
Подруги молчали, обдумывая