Открывает книгу история рождения, очищения и вознесения Девы Марии, матери Христа, следом идут повествования о Марии Магдалине и Марфе, которые, согласно автору «Золотой легенды», были ближайшими сподвижницами Девы из дев[1]. Далее следуют жизнеописания мучениц, пострадавших в первые века после Рождества Христова – время жесточайших гонений на христиан. Потом – истории, связанные с падением Римской империи и, наконец, жития раннего Средневековья, предъявлявшего свидетельницам веры Христовой совсем иные требования. Завершает рассказ история святой Елизаветы, жившей почти в одно время с автором этой книги.
Иаков Ворагинский родился около 1230 года в местечке Вораццо на берегу Генуэзского залива. В возрасте четырнадцати лет его приняли в орден Святого Доминика, в 1267-м он стал провинциальным приором Ломбардии, в 1292-м его избрали архиепископом Генуи. Умер Иаков Ворагинский в 1298 году. Среди трудов этого доминиканца – проповеди на Евангельские чтения и на церковные праздники, хроника Генуи и прославившая его «Золотая легенда» («Legenda Аигеа»), первоначально называвшаяся «Legenda[2] Sanctorum» – «Легенда о святых».
Эти своеобразные «Жития святых» Католической Церкви первоначально предназначались для священнослужителей и должны были стать надлежащим дополнением к повседневным проповедям. Впоследствии этот труд высоко оценили миряне, назвав книгу именно так – «Золотая легенда».
Все святые Иакова – это те, кого почитали столетиями. Эти жизнеописания, наполненные леденящими кровь подробностями ужасных страданий, осуждением плотского мира и чудесами, без сомнения, казались в Средневековье чрезвычайно занятными. В своей работе Иаков Ворагинский опирался на труды старших современников и собратьев по ордену – книги Винсента де Бове и Жана де Мейи, а также Бартоломео Трентского, написанные в первой половине XIII века. Иаков свободно использовал эти труды, однако его творение, в отличие от упомянутых, пользовалось намного большей популярностью.
Скорее всего, объясняется это тем, что Иаков, современник святого Фомы Аквинского (они оба вступили в орден доминиканцев в 1244 году), стремился не уступать своему собрату, поражавшему всех колоссальной эрудицией. Иаков Ворагинский отличался не меньшей скрупулезностью. Количество привлеченных им источников поражает: помимо Священного Писания и апокрифов, он опирался на труды Отцов Церкви, особенно Григория Великого, Иеронима Стридонского, Иоанна Златоуста, Амвросия Медиоланского и, конечно же, блаженного Августина. По количеству цитат, встречаемых в «Золотой легенде», с последним может сравниться лишь другой широко известный богослов, современник Иакова – святой Бернард Клервоский.
Всего выявлено около ста тридцати источников, переработанных автором «Золотой легенды», к которым он нередко прибавлял устные предания и рассказы. В результате возникла книга, собравшая почти все известные к тому времени знания о Священной истории. Неудивительно, что странствующие проповедники предпочитали именно труд Иакова Ворагинского. Но вот почему миряне избрали его, наградив еще и столь лестным эпитетом – «золотая»? Судя по всему, все это великое множество сложных богословских текстов, сказаний и преданий было изложено Иаковом доступными словами, без схоластического занудства и с чувством искренней любви к своим персонажам.
Все приводимые цитаты из богословских трудов и сочинений Отцов Церкви представляют собой лишь пересказ сути их высказываний, порой и вовсе перефразированных, что, однако, свидетельствует о прекрасном знании автором излагаемого предмета. Однако именно эта специфика «Золотой легенды» вызвала множество нареканий со стороны наиболее серьезных деятелей Церкви и столпов богословия. Также понятно, что занимательные жизнеописания святых, в которых переплелись реальность и чудеса, больше похожи на сказки, чем на достоверные жития. Наличие явных небылиц привело к тому, что серьезные церковные мужи называли Иакова собирателем сказочек для легковерных.
Однако следует отдать ему должное: Иаков Ворагинский и сам прекрасно сознает это, время от времени оговариваясь, что тот или иной рассказ, конечно же, вымышлен и ему не следует особенно доверять. Например, в описании мученичества Маргариты он пересказывает историю о том, как святая была проглочена дьяволом, прикинувшимся драконом, и вырвалась из желудка чудовища, сотворив крестное знамение. «Но эту историю о звере, проглотившем девушку и выплюнувшем ее обратно, тем не менее надо считать апокрифической и всерьез не воспринимать», – добавляет он. И такой случай не единственный в книге. Причем любопытно отметить, что святитель Дмитрий Ростовский, под значительным влиянием «Золотой легенды» создавший в XVIII веке новые Четьи минеи, пересказывая эту историю из жизни святой Маргариты, подобной оговорки не делает. Возможно, такой откровенный разговор Иакова с читателем ценился последним порой намного больше, чем попытки непременно подать всё как неоспоримую истину.
Значительное