– А что вы и Ахмед делали между семи и девятью часами? – спросил заместитель.
– В восемь часов пастух пригоняет стадо с выпаса, и мы разбираем скотину по домам, что делал в это время Ахмед, я не знаю, хотя в это время он пасет своих баранов, – после этих слов хозяин отпил из своей кружки.
– Вы сами будете из офицеров? – подозрительно вновь спросил молодой.
– Воевал в мировую, имею два креста, пожалован за храбрость младшим офицерским чином, демобилизован по ранению, – объяснил Александр, показывая левую руку без двух крайних пальцев.
– А у кого в селе имеется винтовка? – спросил Чалый.
– Мне неизвестно, у меня есть английский карабин, но последний раз я из него стрелял зимой, когда охотился на волка. Если хотите, принесу.
– Да уж принесите, – согласился милиционер.
Кравцов встал, прошёл в ту хату, где была спальня, вынес короткое, хорошо вычищенное оружие, протянул Чалому, тот осторожно взял карабин, открыл затвор, понюхал, заглянул в ствол.
– Да, действительно, из него не стреляли минимум три месяца, – объяснил он, возвращая оружие. – Хорошая ухоженная машинка, у нас такие не делают, только патроны дорогие, да сейчас купцы за деньги что хошь привезут.
Кравцов осторожно положил изделие английских мастеров у края стола.
– Квасов был до революции уголовником – грабил банки, богатых граждан, за что и сидел в тюрьме, где приобщился к революционному движению, после Октября вступил в партию, руководил группой по сбору продовольствия в деревнях, участвовал в экспроприации богатых, где был замечен в присвоении изымаемых средств, за что и был назначен в эту глушь оперуполномоченным, – рассказал Иван Иванович.
– А у кого в селе еще есть нарезное оружие? – вновь спросил Рябой, отпивая из кружки чай.
– Нет ни у кого, стоит очень дорого, этот карабин, как я уже говорил, привез с фронта, а то бы мне не видать его как своих ушей, – и обратился к Чалому: – Как известно, партия брала средства на революцию не только со взносов членов. Экспроприация – это тоже грабеж, только с одобрения государства.
– Но не надо оскорблять партию и революцию. Надо было чем-то кормить голодных людей, – возмутился Рябой, хватаясь за кобуру револьвера.
– Не горячись, Сергей, – одернул молодого милиционера оперуполномоченный. – Мы здесь ведем расследование, а политическими пусть занимается ГПУ.
Его товарищ, поняв, что допрос окончен, протянул листок и ручку Александру.
– Подпиши и напиши: «С моих слов записано верно и мною прочитано», – а если неграмотный, то поставь отпечаток пальца.
– Я закончил три класса церковноприходской школы, – хозяин взял из его рук протокол, перьевую ручку, обмакнул в чернила и, внимательно прочитав, подписал.
Гости