Я – счастливый Дед Мороз!. Александр Казакевич

Сами приготовили постный торт, аккуратно выложили на нем слово «Матушке». Было видно, что раньше на этом месте было написано имя прежней игуменьи. А слово «Матушке» появилась только сегодня утром, когда стало известно о назначении. В главном зале приюта все выстроились, исполнили общую молитву и «многая лета». А потом каждая девочка подходила по очереди к матушке Доминике, получала от нее наставление и маленький сладкий подарок. Затем были запланированы общие гулянья во дворе. Там через несколько минут девочки забылись и стали звать ее мамой. Настоятельница здесь тоже наконец-то отвлеклась от своего нового статуса. Вначале она села в повозку к ослице Добрянке как важный пассажир, но пассивная роль – не для сестер этой обители. Поэтому очень быстро матушка Доминика не выдержала и взяла управление осликом в свои руки. Сама покатала детей, сама покормила Добрянку, поиграла с ребятами в снежки. Но вот черный автомобиль уже подъехал к воротам, жесткое расписание настоятельницы потребовало вернуться в обитель, чтобы разгребать многочисленные проблемы своего бурного государства.

      Мы вернулись вместе с ней, совершенно изможденные. Вдруг мимо нас прошла монахиня, которая ударяла в деревянное било, созывая сестер на службу. Казалось, она вышла из XIX столетия: таким несовременным выглядел ее инструмент на фоне технических достижений монастыря.

      Когда придет праздник, удары в деревянное било соберут монахинь за рождественский стол. Пока же их созывают на вечернюю молитву, которую, несмотря на множество трудов, не должна пропустить ни одна из ста пятидесяти сестер.

      И только молитвенное правило, монашеское одеяние да звук била во дворе остались приметами традиционной иноческой жизни. Матушки даже не помышляют об уединении и размеренной жизни. У них важная задача – не отстать от прогресса. И мне показалось, что в этой гонке они оказались чуть впереди, чем нужно.

      Довольные, глубокой ночью мы приехали в Новосибирский аэропорт, неспешно прошли регистрацию, и тут, уже на посадке, в авиабилете оператора обнаружилась опечатка в имени. Вместо «Максим» было набрано «Мансим». Мы с этой опечаткой прилетели сюда из Москвы – никто даже внимания не обратил. А тут началось что-то невообразимое:

      – Вы никуда не полетите! Сдавайте билеты! Новые вы уже не успеете купить! Никто вас ждать не будет! До завтра здесь просидите! – кричала дама на регистрации.

      А на дворе ночь. Некуда даже позвонить, чтоб как-то помогли. Я пытаюсь объяснить:

      – Мы работали в вашем городе, снимали репортаж про ваш монастырь, как они к Рождеству готовятся! Если мы сейчас не улетим, то следующий рейс уже после праздника! А мы должны привезти материал до Рождества!

      Но ничто не помогло! Оператора не пускали, а нас не подпускали к нему, чтоб мы хотя бы кассеты у него забрали. Мы не ругались и не спорили. Я сидел в промерзшем углу накопителя и читал молитву святителю Николаю. А кто еще защитит путешественника? Вдруг к нам на посадку заглянул кто-то из руководителей аэропорта. Весь