Письмо, так и не написанное, потому что его отправлять некому. Алексей Комов

не было. В доме, где мы сняли койки, как я уже рассказывал, была еще одна комната. В ней еще задолго до нашего приезда жили три девчонки-подружки. Внешности средней, воспитания – стандартного. Приехали они из Киева. Наши отношения с ними можно было определить, как соседско-шапочные. Да и другими, пожалуй, быть не могли. Во-первых, они с утра, проснувшись и умывшись, тут же куда-то улетали и проявлялись к ночи, сразу ложась спать. Во-вторых, уж слишком разные круги общения. Может, будь они чуть посимпатичнее, кто-то из них вполне мог бы привлечь и особое внимание, что быстро разрушило «сословно-круговые» предрассудки. Но не случилось. Надо, правда заметить, что та самая Галя, которая рассыпала мои возвышенные раздумья, была самой привлекательной из этой троицы.

      Она, действительно, была вполне ничего. Мягкое квадратненькое с закругленными углами личико. Ну, чуть-чуть не хватало до красоты изящества. Крепкие вполне стройные ноги средней длины. Хотя не хватало мягкости и гармоничности линий. Вполне стройная, крепенькая такая фигурка. И все выпуклости выдавались там, где надо. И впадинки были на месте. Ну и здесь чего-то не хватало. Хотя чего, убей объяснить не смогу. Но дело не в этом. Была она вполне кондиционной нормальной серенькой мышкой в расцвете зрелой молодости. И если внимательно присмотреться, то вполне все чуть-чуть исчезают, и ты можешь увидеть то, что не видно другим. Уж во всяком случае, утешение последней надежды: «Зато у нее душа хорошая» – не про нее. Кроме надежды, там и с телом все более-менее нормально.

      Чем дольше мы болтали о пустяках, а темнота наступала все быстрее, тем больше я сам это понимал. Когда между прочим она взяла меня за руку, я ясно почувствовал, что она девчонка очень даже ничего и представляет интерес не только как вечерняя собеседница. Очень наглядно почувствовал. Осмысленные философские размышления были окончательно поглощены подсознательными стремлениями плоти.

      Гала, ох уж эти женщины, тоже почувствовала изменение моих настроений. И похожие чувства внутри самой себя.

      По инерции мы еще произносили какие-то серьезные пустяки, но мои пальцы ласкали её руку. И она отвечала нежными прикосновениями к моей коже.

      …Слова и их значение уже не имели никакого смысла. Самым важным стали наши прикосновения…

      …Словно в том месте, где мы соприкасались друг с другом, появлялась особая зона восприятия мира, жившая по своим особым законам, вне контроля нашего рационального сознания….

      …С каждой миллисекундой ласки эти зоны разрастались по всему телу каждого из нас…

      …Мы обменивались этим возбуждением, переплетая наши ощущения в сладостные жгуты…

      … И эти жгуты, светящиеся удивительным, видимым только нам, золотистым светом страсти сплетали нас…

      … Наконец, когда ни одной клеточки наших тел не осталось вне поля возбуждения, а тела были спеленованны самыми сладостными путами, прервавшись на полуслове, я притянул её к себе. И она уже давно и с возраставшим нетерпением ожидавшая это, глубоко вздохнув, сама с жадностью нашла мои губы.

      Впрочем,