Аналогичную операцию с обмундированием Иван скомандовал провести со своими пленными: ремни отобрать, пуговицы срезать. Не сказать, что данное распоряжение русского офицера понравилось немцам, да под дулами автоматов куда денешься. Так и шли, держа штаны в руках. Не так быстро получалось, зато малочисленная охрана была спокойна. Ротный потом хохотал:
– Ну, Иван, ты голова – придумал, как немчуру спутать! Я сразу в толк не мог взять: такая орава движется, и все идут, как в штаны наложили.
После Чехословакии перебросили часть Ивана поначалу в Венгрию, а потом – в бандеровские края.
– Вова, – бывало, скажет Иван Яковлевич сыну после фронтовых ста граммов, – я в партию вступил в сорок третьем году, в Бога не верил, а за религию ой как пострадал!
Женился он на Гале. Как и положено, через девять месяцев родилось дитё – Ярына, а через год – Андрийко. Да такие славные дивчина и хлопчик получились у сибирского украинца и западной украинки. Иван, надо сказать, тоже парень ладный. Лицом приметный, даже шрамики, оставшиеся от первого ранения, не портили его, и плечи у офицера – косая сажень. Всё шло хорошо у молодой семьи, да вызывает Ивана замкомандира по политработе, майор Дуняк, и говорит:
– Капитан, как так получается, ты коммунист, а жена у тебя верующая, в церковь каждое воскресенье ходит.
Майор краски не сгущал, Галя была из верующей семьи, регулярно ходила в храм. Иван к этому снисходительно относился. У него бабушка верующая. Да и мама крестилась на иконы. А то, что Галя в церковь ходила, любви их нисколечко не мешало.
– Ты – советский офицер, коммунист, – напирал майор, – а живёшь в религиозном болоте. Да ещё и веры-то она не нашей!
Галя была униатка.
– Майор, – сказал ему Иван, еле сдерживая себя, не понравились ему эти нравоучительные интонации, – не знаю, когда ты в партию вступил, я – в сорок третьем! Не знаю, где ты воевал, – прекрасно знал Иван, что по тылам майор прокантовался всю войну, – я добровольцем пошёл в семнадцать лет и с февраля сорок второго на передке!
Прочитал отповедь комиссару. Разозлился не на шутку – его, боевого офицера, тыловая крыса пытается на повышенных тонах носом тыкать, учить жизни.
Майор тоже разозлился, поставил вопрос ребром: или жена прекратит в церковь ходить, или подавай на развод.
– У меня мама верующая, – бросил Иван, – что мне от неё прикажешь отказаться?
Однако дело повернулось так, что пришлось Ивану уходить из армии. Не больно он и расстроился. С лёгким сердцем подал рапорт: нет, так нет, жена дороже. В конце-то концов – хватит под ремнём ходить, без того девять лет в армии. В себе был уверен. Руки-ноги целы, голова на плечах имеется.
Всё оказалось серьёзнее. Жили они в Станиславе,