Процесс индивидуализации – это вопрос не только культурной эволюции; он материализуется в новых формах организации экономической деятельности, а также социально-политической жизни, о чем речь шла в моей книге «Возникновение сетевого общества» («The Rise of the Network Society» (1996; 2000)). В основе этого процесса лежит трансформация пространства (появление огромных столичных агломераций – мегарегионов), времени (сдвиг от хронологического к сжатию времени), работы (появление сетевых предприятий), культуры (сдвиг от массовой коммуникации, основанной на массмедиа, к массовой самокоммуникации, основанной на Интернете), кризис патриархальной семьи в силу возрастающей автономии ее членов, замена массовой партийной политики медийной политикой и глобализация как селективное осетевление мест и процессов в рамках всей планеты. Однако индивидуализация не означает ни изоляции, ни конца общества. Социабельность (склонность к установлению социальных связей. – А. Ч.) преобразуется в сетевой индивидуализм и создание сетевых сообществ через поиск индивидов-единомышленников, в этом процессе онлайновое взаимодействие сочетается с офлайновым, а киберпространство – с конкретным физическим местом. Индивидуализм – ключевой процесс в создании субъектов (индивидуальных или коллективных); осетевление – это организационная форма, создаваемая этими субъектами: это сетевое общество, а такую форму социализации Б. Уэллман обозначил как сетевой индивидуализм [Rainie, Wellman, 2012]. Сетевые технологии являются медиумом – посредником между этой новой социальной структурой и новой культурой. И это – глобальное сетевое общество, поскольку глобализация – распространение сети сетей.
Всякая новая форма социальной организации и всякий процесс глобальных технологических перемен порождают собственную мифологию. Отчасти потому, что они становятся практикой прежде, чем ученым удается оценить и просчитать все возникающие при этом эффекты и последствия, поэтому между социальными изменениями и их осмыслением всегда существует зазор. Отчасти из-за того, что люди не знакомы с социальной наукой: они смотрят телевизор, читают прессу, слушают радио, не подозревая, что любое медиа предпочитает сообщать плохие, а по возможности очень страшные новости. Например, их сообщения разоблачают увлечение Интернетом, как приводящее к отчуждению, изоляции, депрессии и оторванности от социума. На деле факты говорят об обратном [Rainie, Wellman, 2012; Cardoso et al. (eds), 2009]: такой взаимосвязи вообще не существует; напротив, существует в высшей степени позитивная взаимосвязь между Интернетом и паттернами социализации: чем общительнее люди, тем больше они пользуются Интернетом, а чем больше они пользуются Интернетом, тем общительнее они как в сети, так и вне ее, тем выше их уровень гражданского участия, тем интенсивнее их семейные и дружеские связи во всех культурах, как показывают исследования (я