– Тогда почему вы не вступили в партию много лет тому назад?
Внезапно вид у Артура сделался какой-то отсутствующий; он пригладил височки кончиками пальцев:
– Время еще не пришло. Было слишком рано.
– А что на все на это говорит Шмидт? – самым злонамеренным образом поинтересовался я.
Артур еще раз метнул в сторону двери торопливый взгляд. Как я и подозревал, он боялся, что нас в любую минуту может застукать его секретарь.
– Боюсь, мы еще не успели обсудить с ним этой темы с глазу на глаз.
Я усмехнулся:
– Не сомневаюсь, что со временем вы непременно обратите его в свою веру.
– Заткнитесь, эй вы, англичане, – воскликнул Отто, наградив меня могучим тычком в бок. – Мы с Анни тоже хотим знать, о чем идет речь.
За ужином пиво лилось рекой. И к концу вечера я, должно быть, уже не слишком твердо держался на ногах, потому что, поднимаясь из-за стола, опрокинул стул. К обратной стороне сиденья была приклеена бирка с номером 69.
– А это еще зачем? – спросил я.
– Ах, это? – торопливо переспросил Артур; вид у него был более чем сконфуженный. – Это просто номер по каталогу, видите ли, я купил его на распродаже. И, надо же, так и забыл отклеить… Анни, любовь моя, как ты считаешь, вы не могли бы с Отто переправить все это на кухню и поставить в раковину? Не хочу оставлять Герману слишком много работы на утро. Он будет дуться на меня весь день.
– Так зачем там эта бирка? – мягко, но настойчиво повторил я, когда они оба вышли. – Если серьезно.
Артур печально покачал головой:
– Ах, дорогой мой Уильям, ничто не укроется от вашего взгляда. Вот и еще одна из наших маленьких домашних тайн стала достоянием гласности.
– Боюсь, что в моем случае острота зрения компенсируется недостатком догадливости. Какая еще тайна?
– Как хорошо, что ваша юная жизнь еще ни разу не была омрачена такого рода омерзительными переживаниями. Должен с сожалением признаться, что в вашем возрасте я уже успел свести знакомство с джентльменом, чья собственноручная подпись красуется на каждом предмете обстановки во всей этой квартире.
– Бог ты мой, так речь о судебном приставе?
– Я предпочитаю слово Gerichtsvollzieher.[19] Звучит много лучше.
– Но Артур, – и когда он сюда явится?
– Как ни жаль, он является сюда едва ли не каждое утро. А иногда еще и после обеда. Правда, он крайне редко застает меня дома. Я предпочитаю, чтобы с ним общался Шмидт. Я видел его пару раз, и он произвел на меня впечатление человека малокультурного, если не сказать – и вовсе лишенного какой бы то ни было человеческой культуры. Не думаю, чтобы у нас с ним нашлось что-то общее.
– Но ведь он может попросту вывезти всю вашу мебель,