Он окинул взглядом большую залу с высокими потолками, ротондами, узорчатыми капителями и картинами мастеров на стенах, отделанных дорогими сортами дерева.
«Жизнь прошла, а где подарки, как говорил Лева. Да только отравили Леву, прямо на высокопоставленном фуршете. И ничего! Желудком якобы слаб оказался. А кто следующий на очереди? Система утилизирует отработанный материал, тем более чересчур информированный материал. А я какой материал? Крипто, крипто… Это на российских просторах я был криптовластью, зарабатывающей деньги на всем подряд, контролирующей бо́льшую часть экономики и политики. А здесь, в Лондоне? Известный антироссийский пропагандист. И ведь денег не платят, а лишь отбирают. Если на их мельницу не будешь нужную воду лить, то ошкурят как кочан капусты. Уже ошкурили: постоянно требуют платить взносы в какие-то нелепые фонды, блокируют счета по надуманным причинам, а ведь обслуге и агентуре тоже надо платить, содержать недвижимость. А сколько у меня ее осталось, сколько у меня вообще всего осталось? Слезы по сравнению с прошлым. Не надо было сюда все деньги переводить, а забросить куда-нибудь в Китай или в Турцию. Но, поздно, Боря, пить «Боржоми» – активы отсюда вывести не дадут, обозначат их коррупционными и заблокируют. Вот такая суровая британская действительность! Ладно, надо выпить и успокоиться».
Сосновский привстал, намереваясь двинуться к бару, но, на мгновение застыв, плюхнулся обратно в кресло. «Не одному же пить». Он нажал кнопку на браслете от часов, вызывая телохранителя по имени Петр. Петр находился при Сосновском давно и пользовался доверием.
– Давай по рюмке водки, что ли, – предложил олигарх вошедшему телохранителю. – Или даже по стакану. У нас есть стаканы?
– Водка есть, стаканов нет – только фужеры. Что это с вами, Борис Николаевич? Водку да из стаканов… – Петр слегка опешил. Он привык к эксцентричным выходкам хозяина, но только не касательно выпивки.
– Ладно, давай из фужеров. Как в комсомольской молодости. И огурцов соленых.
Вскоре на журнальном столике стояли два фужера, наполненных водкой, и тарелочка с огурцами. Они молча чокнулись и выпили.
– Я вот чего подумал, Петя, – врастяжку проговорил Сосновский, похрустывая огурцом. – А не пора ли нам домой? Как-то зябко стало в Лондоне, неуютно.
– Это нереально, Борис Николаевич. – Петр вовсе не был тупоголовым качком. Все-таки служил в ФСБ, носил майорские погоны, поэтому Сосновский часто советовался с ним по острым вопросам, а порой и следовал его советам. – Вас бы давно осудили, если бы вы вовремя не покинули страну, и не важно по какому поводу. А могли и до суда не дожить. А вернетесь, так махом заведут уголовное дело со всеми отягчающими…
– Я и здесь могу не дожить. И без всякого суда, – перебил телохранителя Сосновский. – Для них, сам знаешь для кого, я стал не интересен,