– Ага! – засмеялась Молли. – Так вот чем ты была занята.
Она посмотрела на живот Тары.
– Ничего не заметно. Ты уверена?
– О, Молли, ради Бога. Я давно не плаксивая девственница. Поверь мне; я родила уже четверых. Конечно, уверена.
– Когда рожаем?
– В январе следующего года.
– Шаса будет доволен. Он любит детей. В сущности, если не считать денег, дети – единственное, к чему он проявляет чувства. Ты сказала ему?
Тара отрицательно покачала головой.
– Нет. Пока я сказала только тебе. Пришла к тебе первой.
– Я польщена. Желаю вам обоим счастья.
Она замолчала, заметив выражение лица Тары, и присмотрелась к ней внимательнее.
– Боюсь, для Шасы в этом будет мало радости, – негромко сказала Тара. – Это не его ребенок.
– Боже, Тара! Вот уж от тебя… – Молли замолчала и немного подумала. – Тара, дорогая, я собираюсь задать глупый вопрос. Но откуда ты знаешь, что это не Шаса постарался?
– Шаса и я… мы с ним… ну, мы с ним не были как муж и жена уже очень давно.
– Понятно. – Несмотря на дружбу, на хорошее отношение к Таре, в глазах Молли вспыхнул интерес. Это было так занимательно! – Но Тара, милая, это еще не конец света. Беги домой и спускай с Шасы штаны. Мужчины ужасные олухи, сроки для них ничего не значат, а если он начнет подсчитывать, подкупи врача: пусть скажет, что роды преждевременные.
– Нет, Молли, выслушай меня. Стоит ему увидеть младенца, и он все поймет.
– Не понимаю.
– Молли, я ношу ребенка Мозеса Гамы.
– Милостивый Христос! – прошептала Молли.
Поведение Молли показало Таре, в каком серьезном положении она очутилась.
Молли была воинствующей либералкой; для нее, как для Тары, люди не делились на белых и цветных, и все же ее ошеломила мысль, что белая женщина беременна от цветного мужчины. В их стране смешанный брак был уголовным преступлением, которое каралось тюремным заключением, но это наказание ничто по сравнению с гневом общества. Тару сразу изгонят из общества, она станет парией.
– Боже! – чуть смягчилась Молли. – Боже, Боже! Бедная Тара, какой ужас. А Мозес знает?
– Еще нет, но я надеюсь скоро увидеть его и сказать.
– Тебе, конечно, придется от него избавиться. У меня есть адрес в Лоренцо-Маркеше. Там врач-португалец. Мы посылаем к нему наших девочек из сиротского приюта. Он дорого стоит, но работает чисто и хорошо, не то что какая-нибудь грязная старуха в задней комнате, с вязальным крючком.
– Молли, как ты можешь так думать обо мне? Как ты можешь верить, что я убью собственного ребенка?
– Ты собираешься его оставить? – удивилась Молли.
– Конечно.
– Но, моя дорогая, он будет…
– Цветной, – закончила за нее Тара. – Да, вероятно, цвета кофе с молоком, курчавенький, с черными кудрями, и я буду любить его всем сердцем. Так же, как люблю его отца.
– Но я не вижу, как…
– Поэтому я и обратилась