О, мудрый Иордан! Мастерски сообщив о переманивании всадников, он будто и не заметил, что у царя Аттилы все-таки был повод произнести: «Иду на тебя!» После долгих раздумий произнес он свои слова. Царь не мог поступить иначе, это видно из текста самого Иордана!
Тяжелое предчувствие укреплялось тогда в Аттиле: измены кольцом окружили его. Рим вдохновенно проводил свою политику, он сплетал интригу за интригой, простодушные кипчаки, не искушенные в тонкостях европейской морали, выслушивали от посланников Рима одно, а видели другое. Наконец появились верные сведения о сборе на севере Италии явных и тайных противников тюрков, об их подготовке к нападению.
Аттилу охватило беспокойство – но не страх! – и Иордан мастерски передал его.
«Был он мужем, рожденным на свет для потрясения народов, ужасом всех стран, который, неведомо по какому жребию, наводил на всех трепет, широко известный повсюду страшными о нем представлениями. Он был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество. Любитель войн, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился. По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом кожи, он являл все признаки своего происхождения. Хотя он по самой природе своей всегда отличался самонадеянностью, но она возросла в нем еще от находки Марсова меча, признаваемого священным». И рассказал легенду: меч этот – символ божественного избрания – был открыт случайно. Некий пастух принес его Аттиле. Марсов меч, по преданию, даровал могущество его обладателю.
Рукоятка меча из Чертомлыкского кургана
Однако тогда, в 451 году, смутное предчувствие останавливало полководца, подобного с ним не случалось. С тяжелым сердцем он обратился к гадателям. По обычаю, зарезали самого крупного барана, и, когда гадатель взглянул на лопатку животного, он отшатнулся и предрек беду. Не исключено, что и гадатель получил что-то из Рима. Рим тогда не скупился на щедрые подарки.
Так, до битвы на Каталаунских полях Аэций ходил в победителях – он отлично подготовился: удалось подкупить некоторых кипчаков, тайно собрать объединенное войско Европы, сошла с рук смута, посеянная в сердце непобедимого Аттилы. Все было на пользу Риму.
Аттила без раздумий принял условия Аэция, он приготовился к бою именно на Каталаунских полях, невыгодных всадникам: рельеф местности благоприятствовал римлянам… Бой должен быть именно там, где пожелали враги. Даже в этой своей ненужной уступке Аттила остался кипчаком, которому из гордости трудно отказаться от заведомо невыгодного, лишь бы не прослыть слабым в глазах окружающих.
Дурное предчувствие росло, невыносимо жгло сердце. И Аттила медлил с атакой, когда войска уже выстроились в боевые