– Вам все это очень идет, – сказала Ира, – туфли делают вас выше, ноги длиннее кажутся.
– Дома я хожу в тапочках, весь мой вид сейчас – неправда, – пробормотала я.
– А кому в инстаграме нужна правда жизни? – отмахнулась Ирина. – Люди должны видеть прекрасное, стремиться к нему.
Я покосилась на браслеты. На мой взгляд, куски пластмассы, утыканные осколками стекла, вовсе не прекрасны, а ужасны. Но назвался груздем, полезай в кузов.
– Начнем с видео! – потер руки Фил. – Виола стоит у плиты, рядом вертится кошка, входит…
– А где киса? – изумилась я.
– Уно моменто! – воскликнул Филипп. – Ща возникнет.
В ту же секунду дверь открылась и появился толстый мужчина с перевозкой. Он поставил контейнер на пол, открыл дверцу и коротко произнес:
– Петя!
Из временного дома вышел роскошный бело-рыже-черный кот и вальяжно сел на пол.
– Какой красивый Петя! – восхитилась я. – Можно его погладить?
– Терпеть не могу, когда меня чужие трогают, – поморщился владелец кота, – брезгливый я.
– Тетя Виола, коты не бывают трехцветными, – сказала девочка, – Петя – хозяин кошки. Ее зовут Клеопатра.
– А-а-а, – протянула я, – спасибо. Не знала, что расцветка связана с полом.
– Есть многое на свете, друг Горацио, что не подвластно нашим мудрецам, – процитировала Шекспира «крестница» и опять уставилась в айпад.
– Начинаем, – хлопнул в ладоши Фил, – камера!
– На месте, – сказал мужской голос.
Я завертела головой, но так и не увидела оператора. Режиссер потер руки.
– Виола, вы красивой походкой идете на кухню, зовете Надю, предлагаете ей на завтрак блинчики, жарите пару штук, кормите ребенка, гладите кошку. Самые обычные бытовые действия, ни малейших трудностей, вы это постоянно делаете.
Детей у меня нет, животных тоже. Готовлю я «прекрасно», вынимаю из коробок то, что купила по дороге домой в ресторане, пытаюсь выложить на блюдо и мигом роняю еду на пол. У меня кривые руки. Но ведь уже прозвучало: правда жизни в инстаграме не нужна, поэтому я просто кивнула.
– Отлично! – обрадовался Филипп. – Тишина. Работаем. Виола! Вперед.
Слегка пошатываясь на каблуках, я добралась до плиты, громко сказала:
– Надо приготовить ужин. Пожарю блинчики.
И замолчала.
– Стоп мотор, – крикнул Фил. – Что не так?
– Забыла, как девочку зовут, – призналась я.
– Надя, – подсказала «крестница».
– Продолжаем, – велел Фил.
– Надежда, иди сюда, – позвала я.
На лице ребенка засияла веселая улыбка, в глазах зажегся огонь, от угрюмости и следа не осталось. Девочка вприпрыжку подбежала ко мне и начала дергать за футболку:
– Крестная! Есть хочу! Что у нас на ужин?
Я посмотрела в лицо девочки. Ее глаза светились любовью, такой горячей, настоящей, что мне стало не по себе.
– Ну, тетя Арина, –