Надо бежать, болван, подсказал кто-то, злой и деловитый, голосом Циклопа.
– Медь, – задумчиво произнесла сивилла. – Или железо.
– Что?
– Медь. Соль. Чуть-чуть с кислинкой.
– О чем вы, госпожа Эльза?
– О вкусе крови. Ты когда-нибудь пробовал кровь на вкус?
– Жареную, – сознался Натан. – В колбасе. С кашей, салом и чесноком.
– А человеческую?
– Вы с ума сошли!
– Он успокаивает меня. Амброз говорит: это принц. У них в роду так заведено. Король умер, да здравствует король. Почему же мне снится, что это я? Я ничего не помню. Только медь и соль на языке. Зачем ты пришел, Танни? Ты славный мальчик. Я бы поцеловала тебя, но не могу. У меня во рту медь и соль, а это кровь…
Ее пытали, подумал Натан, холодея. Ее пытали, и она рехнулась. Великий Митра, теперь что с диадемой, что без диадемы – безумная, и все тут. Нет, госпожа Эльза, какой бы вы ни стали, я не предам вас во второй раз.
– Идемте со мной, – попросил он. – Я вас спрячу.
– Куда?
– Вы, главное, оденьтесь. Нельзя в одной сорочке…
– Где ты меня спрячешь?
– В башне. Я прослежу, чтобы не было крыс. Мы пересидим там, пока эти не разъедутся. Да пусть хоть все заберут, до последней тряпки! Стервятники! Они уедут, а мы останемся. Или уйдем, если вы пожелаете.
«Если Циклоп отпустит,» – молча добавил он.
– Далеко? – вздохнула сивилла. – На край света?
– Мир велик, госпожа Эльза. Кто станет искать двух бродяг?
– От себя не сбежишь, Танни. Уходи, мне больно от твоей заботы.
– Я умолю господина Циклопа. Он защитит нас.
– Соль и медь, Танни. Это судьба.
– Перестаньте!
– Уходи. Я останусь с Амброзом.
– Он – плохой человек, ваш Амброз! Господин Циклоп ходил к нему в гости. Вернулся пьянючий, как сапожник. Кричал: я – вещь! Я мало что понял, госпожа Эльза, но ваш Амброз хочет забрать господина Циклопа себе. Как шубу или кресло. Разве ж так можно? Забрать живого человека без спросу! Он очень плохой человек, ваш Амброз…
– А твой Циклоп – хороший?
– Хороший! Очень! – Натан знал, что лжет. У лжи был отвратительный привкус: медь и соль, и слабая кислинка. Хотелось сплюнуть, а приходилось глотать, борясь с тошнотой, и твердить с уверенностью, которой у парня не было: – Он добрый, он просто с виду сердитый. Меня спас, для опытов… вам диадему подарил…
– Диадему, – со странным выражением лица повторила сивилла. Кончиками пальцев она коснулась щеки, где уродливо торчал наполовину содранный струп, и поморщилась. – Лучше бы он подарил мне цепи. И два кольца в каменной стене.
– Он защитит нас, вот увидите…
– Ты сказал: вещь. Циклоп кричал: я – вещь. Я – тоже вещь. Меня передают из рук в руки. Мной пользуются, не спрашивая, хочу ли я этого. Как одна вещь может защитить другую? Уходи, Танни.