Неаполь, любовь моя. Алессио Форджоне

за мной. Я собрался было уйти, но остановился, потому что почувствовал – сейчас что-то произойдет. Закрыл глаза, снова открыл, посмотрел на спуск, прищурился, чтобы лучше видеть, и первое, что я заметил, было ее пальто цвета верблюжьей шерсти. Она держала руки в карманах. В ложбинке ее спины мое воображение дорисовало рюкзак, а когда она подошла ближе, я увидел, что на ней джинсы с дырками на коленях. Потом увидел ее каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам, ее брови – великолепные, губы – великолепные, нос и скулы – тоже великолепные, она скользнула по мне взглядом, и этой секунды ей хватило, чтобы оценить меня, и в эту же секунду я почувствовал, что я здесь, живой и испуганный.

      Она прошла мимо. Стала подниматься на холм, и все для меня снова стало как раньше.

      Я осознал, что больше всего в жизни мне не хватало не просто любовных утех, а ее.

      Я попался на крючок и сделал первый шаг за ней. Мы поднялись на холм, потом перешли площадь, она впереди, я сзади. У нее на спине и в самом деле был черный рюкзак. Началась виа Бенедетто Кроче, фигуру девушки проглотили дома, а следом за ней проглотили и мою фигуру. Мы шли вместе, но на расстоянии друг от друга. На пьяцца Сан Доменико прошли мимо витрины бара, и я увидел, что «Болонья» забила, но теперь меня это не интересовало, я думал о другом, например о том, что ей сказать. Я никогда не знакомился с женщинами на улице и подумал, что сейчас отличное время начать, и дома придвинулись ближе, окрасив все в черный цвет. Мопед проехал сперва мимо меня, потом мимо нее, и она обернулась посмотреть на него, а потом мы услышали радостные вопли, и стало понятно, что «Наполи» снова забил. Она подняла голову, чтобы посмотреть, кто там кричит с балкона, и я увидел ее профиль, маленький носик – само совершенство, мне захотелось откусить его, оторвать, сделать из него амулет, чтобы всегда носить в кармане.

      Она повернула направо, на виа Дуомо, край пальто колыхался, как в танце. Я подошел ближе, но по-прежнему не знал, что сказать. Пиво, плескавшееся в желудке, перетекло в грудь и взорвалось там. Я закурил, чтобы перебить табаком запах алкоголя. Отвлекся, пока прикуривал, и столкнулся с ней на краю тротуара, где она остановилась подождать просвет в потоке машин. На другой стороне дороги был собор, желтый, как и мы, она сперва смотрела туда, а потом перевела взгляд на меня.

      Я был не готов к этому.

      – Ты – самая красивая девушка Неаполя, который ведет 4–1 в Болонье, – сказал я ей.

      Она улыбнулась, потом рассмеялась.

      – Спасибо, – сказала она, отвернулась и перешла дорогу.

      Голос у нее был глубокий, чувственный – безупречный.

      Я ускорил шаг и пристроился сбоку от нее. Она посмотрела на меня, словно вынося обвинительный приговор.

      – Да, я правда иду за тобой, но не потому, что я псих, – сказал я, извиняясь.

      – И чего хочешь? – спросила она, не останавливаясь.

      – Поговорить с тобой.

      – Я тороплюсь.

      – Тогда я тебя немного провожу.

      – Тебе больше