Среди превенторов Одиннадцатая считалась недотрогой. И все потому, что кроме Бунтаря она ни на кого из мужчин не обращала внимания. Даже на Лидера, что было весьма болезненным ударом по его самолюбию. Невидимка подчеркнуто холодно относилась к ухаживаниям мужской половины «Ундецимы», соглашалась делить постель только с бывшим возмутителем спокойствия, остающимся и по сей день потенциальной угрозой местному порядку.
Чем вызвана ее особая страсть к Бунтарю, Невидимка никогда не объясняла – будучи от природы молчаливой и замкнутой, она вообще не любила откровенничать ни с другом, ни с кем-либо еще. Впрочем, Первый ее особо и не допытывал. Им нравилось быть вместе, и этим все сказано. Бунтарю такая привязанность здорово льстила, и он в благодарность подруге отвечал ей тем же. И пусть иногда они мутузили друг друга на Помосте, это ничуть не умаляло теплоту их отношений. Первый и Одиннадцатая являлись самой крепкой парой на Периферии, где отношения между мужским и женским контингентом были достаточно раскованными. Поначалу товарищи потешались над Бунтарем и Невидимкой – стоило ли создавать искусственные ограничения там, где можно вполне обойтись без них? – но со временем привыкли к их обоюдной преданности и даже стали в какой-то мере уважать Первого и Одиннадцатую за их принципиальность.
После изоляции Бунтаря Невидимка хотела поначалу переселиться к нему, но Лидер ей это запретил: все-таки изолятор есть изолятор, а не любовное гнездышко. Но навещать узника Одиннадцатой не возбранялось, поэтому она частенько гостила у Первого, не позволяя ни ему, ни себе подолгу страдать в разлуке.
Сегодня Невидимка появилась у Бунтаря в своей обычной манере проникнув в изолятор совершенно незамеченной и без единого звука. Бунтарь всегда удивлялся, как это получается у Одиннадцатой. Прямо мистика какая-то, иного слова и не подберешь. После возвращения с Помоста узник четверть часа просидел в раздумье на террасе, но и на этот раз не сумел расслышать, как Невидимка подкралась к нему, нарисовавшись за спиной, словно из воздуха.
– Привет, – негромко произнесла она, заставив вздрогнуть привыкшего к тишине Бунтаря. – Лидер сказал, что подпортил тебе на Помосте личико, и теперь его надо малость подштопать.
– Вот ублюдок! – вырвалось у Бунтаря. Он снял с рассеченной брови временную повязку и предстал перед подругой, щеголяя боевой отметиной, словно наградой. – А о том, что сегодня именно он гремел костями по доскам, Лидер, конечно, не похвалился?
– Разумеется, нет. Но ты ведь его знаешь – он все еще полон надежд произвести на меня впечатление.
– А тебе, значит, больше нравятся мужчины со свежими ранами?
– Тоже мне рана! Мог бы и сам заштопать такую пустяковую царапину, –