– А чего сменного не позвал?
– Ивана-то? Павлюченко? Да его после обеда и до шести утра нигде не найдешь!
Мне подумалось, что я нашел бы Ивана. Или в котельной, где в секу играют, или на складе, где трахаются. Но Знобишину этого пока знать не требуется.
– И что тебе сказал Сошников?
– Сошников?.. – У Жени на лице что-то промелькнуло. – Сошников, кажется, даже испугался.
– Испугался?
– Ну… Может быть. Он сразу же пальцы за воротник засунул.
Тю-тю… Симптом знакомый. Похоже, этот акт патрону, как гвоздь в заднице.
– И что потом?
– Он сразу же в акт вцепился, давай допрашивать, как там все было, а тут начальник проходил мимо…
– Какой начальник?
– Начальник порта. Господин Попов.
– А-а, Папа… И что дальше?
– Ну, влез в разговор… Забрал акт, мне велел топать…
– Так… – Я погасил сигарету в банке из-под консервов и сказал: – Ну что, спасибо, Жень… Да, ты говорил, проволока там дрянная была. Что – латунная или алюминиевая?
– Стальная. Видно, в это место все время вода стекала, дожди же шли… У контейнера крыша была прогнута, как раз посередине – сток получился. Ну и проволочка здорово проржавела.
– Андрей… Андрей… Спишь?
– М-м-м? – пробормотал я. Кажется, я и вправду начал дремать.
– Слушай, Андрюшка, – продолжала Таня. – Не нравится мне все это.
– Что не нравится?
– Ну, эта… Командировка твоя.
– О Господи… Что, опять предчувствия?
– Не ехидничай. Да, я чувствую, что тебя опять хотят подставить.
– Что значит «опять»?
– А в прошлом году как? С арбузами с этими?
– Ну и что? Дали выговор, и всего делов… Помнишь, часики подарил?.. Так вот, не было бы тех арбузов, – не было бы и часиков… Не могу же я жить на одну зарплату, мне еще шестнадцать лет четверть ее выплачивать… Давай спать, тебе вставать рано.
– А здесь ты ни за что погореть можешь, Андрик… Слышишь?
– Танюш, прошу тебя. Прекрати. Ты это говорила и когда я с кооператорами связался, и когда дачу этому орлу строил. И ничего ведь. Главное – осторожность. Зато телевизор купили… Спи. Это всего лишь служебная командировка.
– Ох, Андрюшка, что-то мне и правда не по себе…
Вот, опять. Пришлось повернуться на сто восемьдесят, обнять ее, погладить, как кошку, поцеловать… И еще раз. И хватит, уже второй час, наверное.
Я снова начал дремать, но вдруг почувствовал, как Танька выползает из-под одеяла и шлепает на кухню… Свет зажгла. Спичкой чиркнула. Так и есть – курит! Значит, и вправду чего-то боится, а не демонстрации устраивает.
Я нащупал тапки и тоже вышел из комнаты. Таня сидела возле кухонного стола, тянула мою сигарету и жмурилась. Сидела в одной только майке – она терпеть не могла спать в чем-либо другом, даже если в квартире было довольно прохладно,